– Ты мне зубы-то не заговаривай, ирод плешивый! Это даже Коту-Баюну и его семейству не по зубам! – набрав полные лёгкие воздуха, она завопила голосом, граничащим с ультразвуком, – Караул! Пожар! Горим! Враги! Чтоб ты подавился, паразит!
Из царского терема выскочила Ярина, сердито сверкая синими бездонными глазищами, и напустилась на расшумевшуюся девицу. Елена всё как на духу выложила Бабе-Яге и обиженно надулась.
– Юрик, не должно с молодыми девками так обращаться, не принято у нас! Ну, вот что с тобой теперь делать, а?
– Женить, и дело с концом! Вы ж, любезная Ярина, грозились эту проказницу отдать самому завалящему жениху, какой сыщется. Так, по мнению вашего внука, именно такой я и есть! – карие глаза под шапкой соломенных волос говорили, что он ни капельки не шутит.
– Ты мне одно, дуре старой, объясни, Юрий Анатольевич, зачем тебе Ленка? Она сколь красива, столь и глупа: отец спит и видит, куда бы пристроить младшенькую, которая жадна до дорогих подарков и стервозна сверх меры.
– Так самое-то для юриста! Гламурные брюнетки моего мира отдыхают, нервно смолят в сторонке и обгрызают ярко-красные ногти под корень.
– Подумаю, соколик, может, ты и прав. Только спешить не будем. Если Ленка за ум возьмётся, глядишь, ещё человеком станет, тогда и партию ей подыщу получше, чем ты. Ох, скорее уж бы Шаласса замуж выходила. Устала я и от тебя, ирода плешивого, и от капризов внука.
Осерчала купеческая дочь, ведро у ворот стоящее, на счастье наглеца пустое, тому на голову одела. Да дёру дала в сторону отцовского терема. Только её и видели.
– Ох, доиграешься, красавишна волоокая! – сладеньким голосочком пропела ей вслед Баба-Яга. – Вот женю на этой бестолочи, будешь знать, как от колдовской науки отлынивать и об одних мужиках и нарядах думать!
Розовая, как молочный поросёнок, Шаласка, закутавшись в банную простыню, бодро прошлёпала в собственные покои. Скинув кусок льняной ткани на пол, она подошла к высокому до потолка зеркалу, задумчиво оглядела себя и покопалась в склянках, стоявших на подзеркальном столике, и вытащила невзрачный пузырёк коричневого стекла. На нём гордо красовалась этикетка, заполненная довольно корявым почерком. «Гамумовый экстракт» загадочно сообщало информационное послание.
– Девки говорили, – задумчиво произнесла она, – что оно оказывает чудодейственное воздействие. Правда, вот так и не признались, какое, и как работает, – печально вздохнув, зубами вытащила пробку из пузырька и налила несколько капель тягучей коричнево-зелёной жидкости на ладонь.
Зелье оказалось абсолютно без запаха и легонько пощипывало кожу. Недовольно поморщившись, ведьма стала осторожно втирать снадобье в кожу живота и бёдер. Вторая порция последовала на пышную грудь. Впиталось всё удивительно быстро, но ничего необычного Шалла, как не пыталась, ни ощутила. Поэтому, помянув тихим незлым словом всю родню подружек до пятого колена, с разбегу плюхнулась животом на необъятную кровать.
Вот тут-то её и настигла первая волна: внезапное ощущение жара во всём теле заставило налиться пунцовым румянцем симпатичные щёчки царской невесты. Ведьма перевернулась на спину в попытке отыскать хоть немного прохлады на льняных простынях, но не тут-то было. Буквально каждая клеточка источала полуденный зной. Среди ароматов ладана и пчелиного воска поплыл тонкий острый пряный запах. До затуманенного сознания ведьмы дошла одна очень интересная мысль, додумать которую она не успела.
Дверь в опочивальню с грохотом распахнулась, пропуская Кощея. Правитель был облачён в парчовый полукафтан и красные плисовые шаровары, заправленные в мягкие сапоги. В общем, именно для комфортной прогулки верхами. С левой руки змеилась ременная плеть работы знаменитого мастера Двувосьмого Царства Чичен-Ица. Душный воздух, напоённый ароматами восточных пряностей и страстной любви, обухом приложился по хрупкому организму его величества. Обожаемая царская ведьма лежала, разметавшись по постели, и её левая ножка была слегка согнута в колене, а правая вытянулась вдоль кровати, как стройный кипарис.
В голове Бессмертного прозвучал охотничий рог. Он на цыпочках, стараясь не вспугнуть грезящую заразу, подкрался поближе. Тут его орлиный взор заметил, что красотка не просто лежит, а кое-чем занята. Коша поскрёб рукоятью плети в затылке и тихонечко дотронулся до обнажённых пальчиков на ноге. Ответом ему послужил короткий призывный стон.
Довольно хмыкнув, мужчина принялся исполнять свои должностные инструкции: изумрудные пуговицы с треском рассыпались по полу, следом в долгий полёт отправились и плисовые шаровары, оставшись в одних звёздно-полосатых семейниках, на фасаде которых был изображён Железный Арни, демонстрирующий могучие бицепсы. Мурлыкая под нос песенку: «И в бой идут еврейские танкисты, а после боя делают в штаны», полез по приставной лесенке на царское ложе.
Раздухарившаяся ведьма тут же обвила его шею ласковыми ручками с такой энергией, что у бедолаги чуть глаза из орбит не повылазили от силы захвата.
– Милый, ну, искусай же меня или оближи, а то я сейчас заполыхаю, как берёзовое полешко в жаркой печи! – стройные ножки тем временем так страстно обвили таз Кощея, что он вспомнил о застарелом радикулите.
Тут до Бессмертного наконец-то дошло, что с его зазнобой что-то очень сильно не так. Прижавшиеся к его груди прелести красотки заставили съёжиться волосы на груди и в воздухе поплыл запах палёного. Видя, что дело может закончиться не долгой и чистой страстью, а многочисленными болезненными ожогами, его злодейство принялось отбиваться. С трудом вырвавшись из захвата, которому бы позавидовал любой борец, царь на четвереньках бросился к изголовью. Оборвав толстый шёлковый шнур, которым задёргивался балдахин, он спеленал горячую красотку.
Переведя дух, и чуточку поостыв, Кощей Бессмертный внимательно осмотрел Шаласку. Его пытливому уму было интересно, а вся ли поверхность тела обнажённой ведьмы имеет такую же аномально высокую температуру. Ладонь естествоиспытателя опрометчиво сунулась туда, куда не надо. Пальцы обожгло так, как если бы он сунул руку в котёл с ключом бурлящим кипятком. Глухо застонав от боли, он затряс пострадавшей рукой в воздухе и помянул праматерь всех женщин. Пришлось потратить несколько минут на то, чтобы вспомнить заклятье, которому его когда-то учила Ярина, чтобы убрать последствия ожога с начавшей вздуваться волдырями кожи.
Дело явно принимало слишком скверный оборот. Без помощи старшей родственницы, увы, ему в данном случае было никак не обойтись. Не мудрствуя лукаво, правитель провесил портал в избушку любимой бабули и ввалился в со вкусом обставленную гостиную.
Ярина, сжимая верную метлу, распекала своего шведского приятеля, рок музыканта и байкера, Олафа Свенсона. Голос Главной Ведьмы Двувосьмого Царства был грозен и сердит. Кощей, от греха подальше, даже голову в плечи втянул. Разъярилась его любимая родственница и советчица не на шутку. Бедный Олаф уже даже удрать не пытался: каждая попытка сделать шаг в сторону или попятиться сопровождалась рыком озверевшей подруги и хлёстким ударом прутьями по чему попадёт. Вид у бедолаги был настолько жалкий, что правитель даже проникся к нему сочувствием из чисто мужской солидарности. Злить Бабу-Ягу безнаказанно ещё никому не удавалось.
