Когда он назвал кучеру адрес, выяснилось, что мы направляемся в отель «Империал», где остановился барон Клейст. Мне очень хотелось спросить у Холмса, уверен ли он, что мы поступаем правильно, но, зная, в каком он сейчас настроении, я рассудил, что лучше будет придержать язык и молча следовать за ним, куда бы он ни пошел.
Отель «Империал» – большое белое здание, украшенное портиком, полуколоннами и сложными, изысканными карнизами, – располагался на Пикадилли и окнами выходил на Грин-парк. Швейцар в ливрее распахнул перед нами двери, словно перед особами королевской крови, и мы вошли в великолепный вестибюль, сплошь увешанный зеркалами и уставленный пальмами в латунных кадках. На верхние этажи вела широкая лестница. Однако мы свернули налево и очутились в просторной комнате отдыха, уставленной низкими столиками, крытыми коврами диванами и креслами.
– Не хотите ли кофе, дружище? – спросил Холмс, присаживаясь на диван. Пока он делал заказ бесшумному, невесть откуда взявшемуся официанту, я опустился в одно из кресел.
– Зачем мы здесь? – шепотом спросил я у Холмса, надеясь, что он последует моему примеру и будет вести себя более сдержанно, поскольку теперь он с явным интересом оглядывался по сторонам.
– Я уже говорил вам, Уотсон. Мы проводим разведку в тылу противника, словно на войне перед решающей битвой. Вам нет необходимости говорить шепотом, дружище. Так вы только привлечете к себе ненужное внимание. А теперь, – продолжал он, к большому моему облегчению понизив голос, так как рядом вновь возник официант, принесший наш заказ, – я хочу, чтобы вы, будто невзначай, осмотрелись вокруг, пока пьете кофе. Например, если вы посмотрите вправо, то заметите темноволосого мужчину, читающего «Таймс» и, как и мы, исподволь интересующегося тем, что происходит вокруг. Видите его, Уотсон?
– Да, вижу, Холмс, – ответил я восхищенно, ибо, не укажи мне Холмс на него, я бы вовсе его не заметил: в нем не было ровным счетом ничего достойного внимания. В самом деле, и его внешность, и поведение были столь заурядны, что делали его фактически невидимым.
– Полагаю, это не кто иной, как Нильс, один из шпионов нашего клиента, который, по словам последнего, проживает в отеле «Империал». Другой, Оскар, обладает более примечательной внешностью и, скорее всего, без необходимости не появляется на людях. А если вы взглянете в дальний конец холла, то увидите там застекленные двери. Они ведут в главный ресторан отеля, из которого, думаю, можно попасть в знаменитый зимний сад, расположенный в задней части здания. Двери, находящиеся у дальнего конца стойки портье, ведут в курительную, комнату для писания писем, а также дамскую гостиную. У вас озадаченный вид, дружище. В чем дело?
– Не понимаю, зачем нам все это. Вы ведь вряд ли собираетесь пользоваться дамской гостиной?
– Нет, разве только в случае крайней необходимости, – серьезно ответил Холмс и, бросив на меня быстрый взгляд, издал тихий смешок. – Просто я хочу заранее проверить все возможные выходы. Могу заверить вас, мой друг, что дамская гостиная будет последним местом, куда мы бросимся, если придется спешно отступать. – Внезапно он замолчал и, поставив на стол свою чашку с кофе, тихим, слегка возбужденным голосом произнес: – Кажется, что-то начинает происходить, Уотсон. Наш друг Нильс собирается встать из-за стола. Нет, нет! Прошу вас, не оборачивайтесь! Так можно все испортить. Если вы посмотрите налево, то сможете наблюдать за событиями, не привлекая к себе внимания.
И Холмс кивком указал на двойные застекленные двери, которые вели в ресторан. Одна из створок была полуоткрыта, и в ней, как в зеркале, отражалась противоположная стена комнаты отдыха и часть вестибюля. Я, не оборачиваясь, мог видеть, как Нильс, тайный агент графа, складывает газету и прячет ее под мышку, намереваясь встать.
– Почуял добычу, – усмехнулся Холмс, откинувшись на спинку дивана и прикрыв глаза. Любому стороннему наблюдателю показалось бы, что он совершенно не интересуется тем, что происходит у него за спиной, но я-то знал, что он пристально следит за отражением в двери ресторана.
Не успел Холмс произнести последнюю фразу, как картинка изменилась. Нильс уже стоял и изучал пригоршню монет, которую достал из кармана, словно решая, сколько оставить официанту на чай. В это же самое время в центре дверного отражения возникла еще одна фигура.
Это был высокий, отлично сложенный мужчина лет пятидесяти с лишним, судя по всему только что спустившийся по лестнице с верхнего этажа.
– А вот и добыча: барон Клейст собственной персоной, – добавил Холмс. Глаза его по-прежнему были полуприкрыты, а губы едва шевелились.
Я сосредоточил внимание на новом персонаже. Мне было любопытно взглянуть на всемирно известного мошенника и шантажиста, которого Холмс по заданию короля Скандинавии должен был обвести вокруг пальца.
Барон держался с самоуверенностью человека, чьи деньги и статус дают ему право на почтение окружающих. О его богатстве и высоком общественном положении говорил и костюм, явно пошитый лучшими портными (скорее всего, английскими): визитка, плотно облегавшая широкий торс барона, брюки идеально выверенной длины. Довершали наряд отменного качества гетры и ботинки, блестевшие, будто черное стекло. Но хотя в целом он производил впечатление состоятельного джентльмена, некоторые детали его внешнего вида противоречили этому образу. Золотые часы с цепочкой, выставленные на всеобщее обозрение, показались мне чересчур броскими, как и орхидея в петличке, да и тростью с золотым набалдашником он помахивал, чрезмерно рисуясь.
У барона было приятное или, скорее, холеное лицо, румянец на его широких, плоских щеках свидетельствовал о привычке потакать своим прихотям и жить на широкую ногу, маленький чувственный рот под ухоженными усиками подтверждал эту догадку. Но истинная натура этого человека проявлялась в его взгляде. Он остановился у гостиничной стойки и заговорил с портье, который усердно лебезил перед богатым постояльцем. Равнодушно внимая подобострастному клерку, барон отвернулся и стал медленно обводить взглядом вестибюль и комнату отдыха.
Даже с большого расстояния я заметил, что это был за взгляд: тяжелый, холодный и безжалостный. Он напоминал неподвижный, блестящий, осмысленный взгляд змеи. Я вдруг увидел перед собою умного, расчетливого человека, который мог сделаться грозным противником, и почувствовал, как сердце мое тревожно сжалось. Тут я невольно посмотрел на Холмса, спрашивая себя: понимает ли он, насколько опасен может быть барон. Холмс все так же сидел, откинувшись на спинку кресла, с полузакрытыми глазами, но теперь на его лице появилась блаженная улыбка, точно мысль о грядущей вылазке, целью которой было перехитрить этого человека, доставляла ему наслаждение.
Тут мизансцена в оконном отражении поменялась: фигуры, участвующие в пантомиме, опять переместились. Словно упреждая следующее действие барона, Нильс склонился над кофейным столиком и бросил возле пустой чашки несколько монет. В тот же миг в отражении показался молодой человек, который прежде был мне не виден, поскольку находился в некотором отдалении от стойки. Это был коренастый мужчина, с ног до головы одетый в черное, как слуга, однако мне сразу стало ясно, что это не обычный лакей. В его движениях, в позе боксера, выходящего на ринг, ощущалась скрытая угроза.
