Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
А мне хотелось умереть. Позвонить пока не давали. Правда, кормили хорошо. Давали ветчину, сыр, оливки. В коридоре стояло молоко. Много бутылок. Если кончалось, ставили еще. Стоял автомат с горячей и холодной водой. Рядом чай, кофе, сахар. Прям отель, ети их мать. Живи и радуйся.
Впрочем, некоторые так и поступали. В соседней камере жила персиянка. А может, и не персиянка, но откуда-то с Востока. По-английски она понимала плохо. Так вот, приехав на Кипр работать нелегально, она через два месяца попалась полиции. Они, наивные, хотели ее назад, домой, отправить. Но не тут-то было. Девчонка знала свои права. Знала, что, если она не дает добро на вылет, силком ее отправить не имеют права. Вот и сидит она здесь уже полгода — кормят, поят. Просто как сыр в масле катается. Домой-то нельзя, там война.
Остальные, в основном, девчонки, приехавшие по контракту и нарушившие его. Они сбегали с места работы с бойфрендами. Их, естественно, отлавливали и возвращали на родину. Сидели они тут по два-три дня, пока билеты им не оформят.
Одни мы с полячкой тут были всерьез и надолго. Мы с ней плакали в два голоса, она гладила меня и утешала, смешно ставя ударение на последнем слоге:
— Ну не плакать, не думай, не думай…
Через две недели, ничего не объяснив, меня отпустили. Я все никак не могла поверить. Я уже настроилась провести всю свою молодость в тюряжке. Мне отдали мои вещи, деньги. Ровно двенадцать лир и пятьдесят центов. Когда я немного отошла от тюрьмы, так ничего и не понимая, увидела стоящую на пыльной обочине дорогую машину. Водитель посигналил и махнул мне рукой. Я подошла к машине и обомлела. За рулем сидел невозмутимый незнакомец из кипрского сада с китайскими розами. Которому я, при последней, правда, она же и первой была, встрече показала fuck!
Амнезия
Я остановилась перед капотом «ягуара». Водитель, откинувшись на сиденье, как-то надменно смотрел на меня. Потом медленно открыл дверцу машины, вышел и стал рядом со мной. Достал из кармана пачку сигарет и открытую протянул мне. Все эти действия происходили в полнейшей тишине. Я с наслаждением затянулась, чувствуя, как кисловатый дым наполняет легкие. Не зная, как к нему обратиться, я спросила по-русски:
— Как вы здесь оказались?
— А ты лучше спроси, как ты здесь оказалась, — на чистом русском языке небрежно ответил он.
Не ожидала услышать родную речь, думала услышу английское: «What?» Поэтому я не сразу сообразила, что ответить. А мужчина молчал, не собираясь помогать мне в продолжении беседы.
— Тогда позвольте у вас поинтересоваться, что я тут делаю? — наигранно манерно спросила я.
— Я тебе не ровня, девочка. И со мной таким тоном разговаривать не нужно, — осадил он меня, в его голосе слышались металлические нотки. — Так вот, довожу до твоего сведения: из полиции выкупил тебя я. Заплатил за твою душонку огромную сумму. И теперь я предлагаю тебе обдумать, как ты будешь отдавать мне долг!
Потом развернулся, нырнул внутрь салона, бросив мне через плечо:
— Садись в машину.
Я послушалась, села, как зачарованная. Вот проклятие. Теперь меня продадут в какой-то бордель и я буду годами отрабатывать долг. А может, я буду наркотики перевозить, как та полячка?
Юлия, какая же ты самонадеянная идиотка! Весь мир гудит о том, что за границей торгуют нашими девчонками, многие едут и пропадают. А я была убеждена, что все это придумки нашего правительства. Мол, специально стращают, чтоб не выезжала на заработки рабочая сила. Мы и дома нужны. Поднимать нашу экономику. И вот — картина маслом! Как же все банально вышло. И страшно…
— Разве я смогу что-то решать? Вы продадите меня в бордель? — обреченно спросила я, глядя в последний раз на быстро мелькающие пейзажи за окошком. С корабля на бал. Из тюрьмы в бордель. И неизвестно, что лучше. В борделе меня измочалят до смерти.
В долинах гор раскинулись виноградники с поспевшими сочными ягодами. Вдоль дороги на тротуарах стояли нарядные мандариновые деревца с едва заметными зелеными завязями. Возле крылечек беленьких домишек с черепичными крышами стояли кадки с фикусами, какие-то волшебные розовые цветы ниспадали через заборчики, украшая фасады уютных жилищ. Я жадно ловила глазами всю эту красоту, как будто в последний раз видя это, как будто прощаясь с жизнью. Все тут будет идти своим чередом. Счастливые семьи и дальше будут жить своей тихой жизнью в нарядных домиках, мандарины поспеют, виноград уберут…
А ты, душа моя, будешь отрабатывать свою свободу в вонючем подвальчике, ублажая турков и приезжих арабов. Самые нищие слои населения. Будешь отрабатывать, пока не отдашь богу душу. А может, пока окончательно не потеряешь товарный вид…
Так я молча ехала и мысленно разговаривала сама с собой. Мой «спаситель» молчал. Он был раздражен. На мою просьбу выключить кондиционер он только досадливо цыкнул. А мне уже стало все равно. В таком случае лучше покориться обстоятельствам. А потом, может, судьба подкинет мне шанс на спасение. Я чувствовала такую душевную усталость, как будто сто лет прожила. Мне не хотелось ничего. Даже слез не осталось. И ни одной мысли в голове. Даже домой звонить не хотелось… А что им сказать? Да у бабушки приступ сразу случится!
«Ягуар» мчался по трассе, по бокам нависали высохшие за лето горы, синее-синее небо и больше ничего. Я закрыла глаза и, на удивление, задремала.
Машину тряхнуло, и я очнулась… в аэропорту.
— Вытряхивайся, пьяница! — хмыкнул он, доставая из бардачка мой паспорт и билет на самолет. Мне?
— Я не пойму ничего, — обомлела я, глупо уставившись на билет.
— Ты и правда дура или прикидываешься?! — разозлился он. — Из-за вашего дебоша… Кучу денег выкинул! На тебя, Сатириса, твою подружку треклятую! Свиньи такие…
— А где она? — хрипло спросила я. Да, я по пьяной лавочке страдаю амнезией… Все, баста, бросаю пить!
— В п…де! — рявкнул он, открывая дверь. — Домой вчера еще отправили… Поприезжают тут не работать, а гулять да глаза заливать! И колоться…
На ватных ногах я вышла вслед за ним. Мужчина открыл багажник, достал мой чемодан и поставил передо мной. Сухо объяснил, куда мне идти, и я, уныло попрощавшись, почапала ко входу здания аэропорта.
— Погоди! — окликнул он, догоняя. Я обернулась на зов. — На, помни мою доброту!
Он сунул мне в руку пачку банкнот и, не прощаясь, быстро пошел в сторону своей машины.
Три тысячи долларов! Что это?! Нет, точно бросаю пить…
Юля, какая же ты дура!
Лайнер, наконец, выпустил шасси и соприкоснулся с землей. В салоне раздались аплодисменты.
«Я дома, я увижу Максима, я увижу маму с бабушкой! Я дома, дома!» — билась в голове одна мысль.
Пройдя паспортный контроль, забрав багаж, я остановилась. Перевести дух. Бориспольский аэропорт гудел родной речью, я с удовольствием прислушивалась к разговорам земляков.
Ознакомительная версия. Доступно 13 страниц из 61
