Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 172
Я отрицательно качаю головой, хотя что-то в памяти неуловимо шевелится…
— Когда евреи в массовом порядке покидали вашу благословенную советскую родину, они сначала подавали документы — на паспорт и визу. Ведь тогда, если помните, существовало такое дикое явление, как виза на выезд из страны. И пока человек «в подаче», его сначала выгоняют из партии, потом с работы, соответственно, жить не на что. А потом ему приходит отказ в выезде. Потому и спрашивали с горькой иронией: «Ты еще в подаче или уже отказе?» Ну и чтобы не сдохнуть, отказные евреи открыли подпольный «университет». Это было своего родя репетиторство. Абитуриентов готовили к поступлению, учили отвечать на вопросы экзаменационной комиссии — в том числе и на подлые, которые практиковали, чтобы отсеять того, кого нужно отсеять по пятому пункту. Например, такой вопрос: сколько зубов у крокодила? Не знаешь? Два! Между тем в школьном учебнике зоологии этого нет. А ответить надо было так: нечетное число. У млекопитающих четное, потому что нижние зубы ложатся на верхние, а у крокодила нижние зубы ложатся в промежутки между верхними и потому нижних на один больше. К таким подлянкам мы ребят тоже готовили.
У меня было по 30–40 учеников, и я зарабатывал за неделю столько, сколько директор И МБП в месяц. Работать мне было не нужно, но так как за тунеядство сажали, я числился инженером-теплотехником на птицефабрике и жил в свое удовольствие. Но всему приходит конец. Нескольким членам нашего «университета» неожиданно позволили уехать, из преподавателей биологии я остался один, и на меня свалилось целых три комплекта групп. Это был кошмар! А к тому времени СССР уже разваливался, что было ясно всем думающим людям. И все хотели только одного — чтобы развалился он без большой крови. Горбачев в этом смысле вполне оправдал надежды: спустил СССР в унитаз аккуратно. Эта новая эра стала новой и для меня. Я мог уйти в политику, как многие тогда, и слава богу, что не ушел. А ушел в целительство.
…То, чем сейчас занимается Карданов, сложилось, как из лоскутов, из каких-то мелочей, обрывков воспоминаний и того огромного запаса знаний, который у Беслана к тому времени накопился в медицине, биологии, физике (он заканчивал физико-математическую школу, поэтому физикой интересовался с детства). Толчком, чтобы рыть в том или ином направлении, могла быть случайная встреча или разговор.
— Ну, например, собирается группа врачей и обсуждают странный феномен: если лекарство дать в таблетке, будет эффект небольшой и коротенький, если в виде укола поставить, эффект будет чуть больше, а если развести и в нос закапать, эффект будет гораздо больше и дольше. Почему? Никто не знает. Я заинтересовался этим вопросом, стал думать. И понял, что у меня не хватает кое-каких знаний. Денег у меня о ту пору было много — заработал на репетиторстве, времени тоже полно, и я устроился со всеми своими образованиями в один институт простым лаборантом с зарплатой в 72 рубля 50 копеек — нужно было набраться кое-какого практического опыта. Тогда по старой советской памяти всю профессуру и доцентов еще гоняли территорию мести и только меня не гоняли, потому что я всех посылал, и никто мне ничего не мог сделать: а что сделаешь с простым лаборантом? Поэтому я спокойно мыл свои пробирки, набирался практического опыта. И кое-что понял. Именно там у меня пошли первые вылеченные пациенты.
— Что поняли? И как идея пришла?
— Просто нужно все время думать об одном и том же. У нас в социалистическом СССР, да и в социалистической Европе, равно как и политкорректной Америке любят кричать: науку делает коллектив. Полное вранье! Главная идея принадлежит одному. Взять тот же институт, где я занимался глубоководными погружениями. Нас было много на челне. Но основные идеи поставлял я, а остальные катали баллоны, прикручивали гаечки… А как приходят идеи, я не знаю. Просто сидишь, и тебе скучно, попиваешь коньячок и думаешь, думаешь, думаешь… Потом надоело думать — прошел, отвлекся — и вот она! Главное — накопить информацию.
Например, читаю я в специализированном журнале: один бельгийский патанатом, вскрывавший мертвых бельгиек, заметил, что у одних погибших женщин гипофиз изменен очень резко, а других нет. Он заинтересовался и стал поднимать их истории болезни. И у женщин с измененным гипофизом обнаруживал в анамнезе миомы, нарушения цикла, воспаления яичников и прочие неприятности по женской части. Это неудивительно, ведь известно, что передняя доля гипофиза управляет всеми девчачьими делами — менструации, беременности… А у тех, у кого гипофиз изменен не был, не было проблем по этой части. Доктор заинтересовался причинами этих изменений в гипофизе и выяснил, что все женщины с измененным гипофизом использовали определенную тушь для ресниц. Вывод: вещества, нанесенные на кожу, всасываются, с кровотоком попадают в гипофиз, меняют его и тот начинает выдавать ошибочные команды. Отсюда и женские проблемы — от ошибок в регулировке. Я это запомнил.
Еще одна метка в памяти: я на втором курсе мединститута, мы проходим нос. Есть в носу так называемый вомероназальный орган. Он есть у акул, у рептилий, у человеческих эмбрионов… А у взрослого человека его вроде бы нет. Я спрашиваю: а почему нет? Ответа не получаю… А я всегда был непослушным ребенком, любил задавать учителям вредные вопросы. Репрессий не боялся, поскольку знал: у меня отец — военный, завтра придет приказ — и мы на другом конце страны. Да, мне за мои каверзные вопросы давали плохую характеристику. Но что я с ней делал? Выйдя из школы, выкидывал в урну. На новом месте, когда спрашивали, отвечал, что никакой характеристики у меня нет, потому как знал — и без нее примут, поскольку не имеют права не принять, у нас же обязательное среднее образование…
— Погодите… А зачем вы спрашивали лектора про вомероназальный орган? Если он есть только у рептилий и эмбрионов, а у человека нет, значит, это какой-то эволюционный рудимент. От которого эволюция в процессе совершенствования конструкции отказалась. Ну и чего о нем печалиться?
— Ну да. Вот только теперь наука считает, что этот рудиментарный орган существует и у взрослых людей. Вообще, впервые этот химический анализатор появился вместе с возникновением полового размножения полтора миллиарда лет назад — у многоклеточных, которые еще не имели твердых скелетов. И появился он для улавливания феромонов, которые выделяли эти создания для привлечения партнера. Им же надо было как-то искать друг друга.
…Здесь я отвлекусь и буквально в паре слов расскажу читателю про этот самый вомероназальный орган, который меня, как и Карданова, чрезвычайно заинтересовал своей невероятной древностью. Эволюционная древность — это простота. Простое решение. Короткий путь. Получается, что у нас в организме есть некая отмычка… Впрочем, по порядку.
Орган этот, как вы уже поняли, обонятельный. Он представляет собой крохотную, в миллиметр размером, ямку на слизистой оболочке носа. От этой ямки в мозг тянутся нервные провода, передающие сигнал. Это если вкратце… Впервые вомероназальный орган у взрослого человека еще в XVIII веке открыл один европейский врач, когда занимался солдатом с лицевым ранением. По какой-то непонятной для меня причине это открытие прошло совершенно незамеченным, и во всех учебниках по-прежнему утверждалось, что вомероназального органа у взрослых людей нет, а есть он только у эмбрионов и прочих рептилий.
Ознакомительная версия. Доступно 35 страниц из 172
