— Нет. Он вполне способен изложить все сведения самостоятельно.
— О да. Но они могут не быть правдивыми.
— Послушай, Луиза, я не понимаю, куда ты клонишь….
— Извини, дорогая, — ответила та с искренним раскаянием. — Не обращай на меня внимания. Я становлюсь подозрительной, раздражительной мерзавкой. Я просто думаю, что наш отец — хитрый старый лис и коварен как черт. Он будет говорить нам то, что ему нужно.
— Да, но это не всегда исключает правду.
— Нет, конечно. Я уверена, что с ним все в порядке. Он совершенно непотопляем, этот упрямый старый дьявол.
— Так-то лучше! — рассмеялась Изабелла. — И когда же мы увидимся? Ты, я, Джош и мой новый мужчина.
— Боже мой! — воскликнула Луиза. — Это самая замечательная новость, лучшей я уже давно не слыхала. Так вот почему ты была так возбуждена в тот вечер. Ах ты, соблазнительница!
Они распрощались, договорившись узнать у своих мужчин, смогут ли они поужинать все вместе в конце недели.
Когда Изабелла вернулась к себе домой поздно вечером, счастливая и усталая, она взяла почту и стала перебирать конверты. Среди них оказался коричневый конверт с черной каймой. Она уставилась на него и вдруг почувствовала, как снова проваливается в темную пропасть страха.
Изабелла прошла на кухню, натянула тонкие резиновые перчатки и взяла маленький десертный ножик из ящика со столовыми приборами. Трясущимися руками она осторожно разрезала конверт, медленно проводя лезвием вдоль клапана и стараясь не прикасаться к нему пальцами. Но в нем не оказалось ничего опасного. Всего лишь один листок бумаги. Письмо было написано черными крупными буквами, толстым фломастером: «Ты скучала по моим письмам, Изабелла? Ты думала, между нами все кончено? И не будет восторга наслаждения и боли? Не волнуйся. Мы скоро будем вместе. Ты будешь вся принадлежать мне».
Она уронила бумагу, словно та загорелась. Потом позвонила Максу, но он ушел на встречу со свидетелем. Когда дежурный спросил, срочное ли дело, Изабелла ответила скучным голосом: «Нет». Она была слишком потрясена, чтобы объяснять. Она сидела, съежившись, в углу дивана, не способная сосредоточиться ни на чем, кроме ужасной мысли, что тот человек, который хочет причинить ей вред, все еще гуляет на свободе. Что для нее нигде нет безопасного места!
Глава 16
Было уже больше двух часов ночи, когда Макс приехал к Изабелле. Последние несколько часов он брал показания у одной из жертв Тревора Уильямса, или Келвина Гонта. Молодая женщина раньше не хотела говорить о выпавшем на ее долю испытании, но потом вдруг передумала, и Макс решил, что важно повидать ее, пока она опять не передумала.
Когда он прослушал сообщения на мобильном телефоне после этого допроса, то поехал прямо к дому Изабеллы. Лицо его было мрачным и тревожным, оправдались его наихудшие опасения.
Изабелла все еще сидела, одетая в рабочий костюм антрацитового цвета со светло-зеленой блузкой. Она выглядела бледной и подавленной, словно кто-то избил ее, переломал кости и усеял синяками тело, но под одеждой этого не видно. Казалось, будто она уже подверглась тому насилию, которым ей угрожали.
Письмо лежало на полу в прихожей. Он быстро взглянул на него, а потом крепко обнял Изабеллу, гладя по лицу и по волосам.
— Мы до него доберемся, — пообещал он ей, чувствуя, что слова, пусть и идущие от сердца, как это ни грустно, не могут ее утешить.
— А если он доберется до меня первым?
Макс вздрогнул. Господи помилуй!
— Не доберется.
— Как мы можем быть уверены? Предположим, я умру, хотя мне нет еще и тридцати лет. И потом люди будут всегда вспоминать меня как несчастную Изабеллу, жертву чудовищного садиста.
Он отстранил ее от себя и положил руки ей на плечи.
— Прекрати это! Не позволяй ему взять верх. Борись с ним, как поступала раньше. Мы усилим твою охрану. Он не сможет и близко к тебе подойти и вскоре потеряет бдительность. Он сделает ошибку, и мы его схватим.
— Я не хочу жить в клетке, — сказала Изабелла е горечью, которая резанула его по сердцу. — Даже в клетке, которую охраняешь ты.
— Я знаю, но что я еще могу сделать?
— Ничего. Ты сделаешь все, что сможешь, я это знаю. — Она посмотрела ему в глаза. — И теперь мы должны снова держать нашу любовь в тайне, не так ли? Ох, Макс, мне кажется, я этого не вынесу. Господи! Этот человек знает, как меня мучить, как нас мучить!
— Да, — медленно произнес Макс, его мозг автоматически включился в работу, мысли побежали по разным направлениям, выстраиваясь в гипотезы. — Тебе станет лучше, если я попрошу разрешения отказаться от этого дела?
— Нет! — резко ответила она. — Даже не думай об этом. Я не верю, что кто-нибудь, кроме тебя, сможет поймать этого садиста.
— Очень хорошо. Решено. — Он мягко усадил ее на диван, потом снял с нее туфли на высоком каблуке и нежными пальцами растер ступни. Притянул поближе к себе и стал массировать позвоночник и шею, избавляя от напряжения.
— Что мы будем делать? — спросила она со слезами в голосе. — Что теперь произойдет?
— Я организую очень пристальное наблюдение за домом. И с помощью своих людей еще раз проверю все досье в компьютере, посмотрим, что нам удастся найти.
— Понятно, — покорно ответила Изабелла недоверчивым голосом.
— Поразительно, как часто скучные рутинные методы дают результаты, — сказал он ей.
Она кивнула. Ему невыносимо было видеть ее такой инертной, такой побежденной.
— Изабелла, когда я пришел к тебе в первый раз, я спрашивал тебя о бывших любовниках и о членах семьи.
— Да! И что?
— Ты мне сказала, что у тебя была только одна серьезная связь. Я бы хотел, чтобы ты мне больше рассказала об этом. О нем.
— Ох, ради Бога! Ты же не думаешь, что именно он все это устраивает?
— Мы никого не должны исключать, — терпеливо настаивал Макс.
— Ну все равно. Его зовут Эндрю Йетс, он настоятель собора в маленьком городке Йоркшира. Пользуется большим уважением. Женат, и, по-моему, у него двое детей: Весьма маловероятный кандидат, тебе не кажется?
— Да, но мы все равно его проверим. Не волнуйся, я буду очень осторожен.
— Хорошо, давай, — устало ответила Изабелла. — Но ты только зря потратишь время.
— А как насчет членов твоей семьи? Есть кто-нибудь, о ком ты не упомянула, кроме отца и сводной сестры?
— О Боже, теперь подозреваемый — мой отец!
— Нет, конечно, нет.
— Других родственников у меня нет. Были две милые эксцентричные тетушки, старшие сестры отца, но они уже несколько лет как умерли.
— Ладно. — Максу хотелось продолжать расспросы, но он рассудил, что она не в состоянии сейчас отвечать на неприятные и сложные вопросы.
