– Я… Я понимаю, – кивнула Одри, чувствуя себя при этом одновременно и виноватой, и маленькой, мелкой, недостойной внимания такого человека, как Чарли. Кто – Чарли и кто – она? Полный месяц и тусклая лампа-коптилка – вот кто они, если их сравнивать! Она вздохнула и сокрушенно добавила: – И я полагаю, что все леди в Джорджии всегда носят на ногах обувь?
– Всегда, – коротко и сердито ответил Чарли.
– Я, конечно же, недостойна такого мужчины, как вы, Чарли, – снова вздохнула Одри.
– Перестаньте! Ради бога, перестаньте, – взмолился тот.
Одри вздрогнула от неожиданности, когда Чарли наклонился вперед, протянул руку и зарылся пальцами в ее волосах.
– Я буду стараться, Чарли, – прошептала Одри. – Я буду сильно стараться. Честное слово. Вот увидите, я могу быть настоящей леди, если постараюсь.
– Ради бога, прекратите, Одри, – ответил он. – Вы и так хороши. Вы – прелестная женщина, и не нужно вам стараться стать похожей на моих землячек из Джорджии. К чему это? Живем мы с вами, как я уже говорил, в Нью-Мехико, а не в Джорджии, да и сама Джорджия уже совсем не та, что до войны. Нет там ни былых плантаций, ни былых джентльменов, ни их роскошных леди. Нет ничего этого, нет! Понимаете?
– Но вы-то есть, Чарли, – наивно ответила Одри.
– И меня тоже нет!
Оба они замолчали и мгновенно успокоились. Пальцы Чарли вновь зарылись в волосах Одри, и тут она подумала о том, может ли леди вести себя подобным образом – пусть даже и с настоящим джентльменом.
“Я должна сделать все, чтобы удержать его, – подумала она. – Тем более что одному богу известно, когда еще на нашу ферму забредет странствующий рыцарь? К тому же и этот рыцарь мне очень даже по сердцу”.
Чуть позже, оказавшись наконец в своей спальне, Одри принялась разбирать свою линию поведения по пунктам.
Во-первых, ей необходимо отвыкнуть от старой привычки держать палец во рту. Настоящие леди не держат во рту пальцы и не грызут их. И ногти тоже не грызут.
Одри критически осмотрела свои руки. Даже при слабом свете керосиновой лампы было заметно, какие они шершавые. И ногти на них совершенно неухоженные.
Решено! Теперь по утрам она станет делать маникюр! Да, и еще выпросит у Айви ее глицерин и розовую воду и станет протирать руки каждый раз после того, как они побывают в воде.
Еще Одри дала себе слово, что станет каждый вечер не только усердно молиться богу, но и записывать в дневник все события уходящего дня, чтобы приучить себя к терпению и аккуратности.
Во-вторых, со вздохом решила она, ей придется теперь носить туфли. Всегда. Даже летом.
Да, это будет очень нелегко. Ходить в туфлях – да еще летом! – тесно и жарко, но ради принца из сказки пойдешь и не на такие подвиги!
Тут Одри подумала о том, что ради Чарли ей придется многое пересмотреть не только во внешнем виде, но и в своем поведении. Нужно будет держать в узде свой характер – ведь настоящая леди не может быть такой взбалмошной, как она. Одри припомнила свое сегодняшнее поведение, и щеки ее запылали.
“Бог мой, что он мог обо мне подумать!» – мелькнуло у нее в голове.
И еще, как она с ними обращается – с Лестером и Чарли! Ведь она начала называть их по именам прямо с той первой ночи, когда они появились у них на ферме. Это неправильно. Настоящая леди должна звать их “мистер Уайлд” и “мистер Фрогг”. Они же в ответ будут звать ее либо по-старому, “мисс Адриенна”, либо тоже официально и красиво – “мисс Хьюлетт”.
“Пусть Чарли и обращается ко мне по-прежнему, а не сумеет перестроиться – это неважно, – думала Одри. – Но для меня он до самой свадьбы должен отныне остаться “мистером Уайлдом”.
С тех пор как Одри и Чарли разошлись по своим спальням, прошло не менее часа, а пропавшие без вести Айви и Лестер так и не появлялись. Впрочем, Одри готова была согласиться с тем, что у этой пары были права на подобные вольности – все-таки Айви и Лестер были постарше их с Чарли. К тому же найти в такие годы свою судьбу – это так романтично, так необычно, что ради этого можно многое простить и на многое закрыть глаза.
– Подумать только, – прошептала Одри, садясь на подоконник и глядя в темное стекло. – Быть такой немолодой, как тетушка Айви, и встретить наконец своего единственного…
По черному ночному небу плыли темно-серые, скудно освещенные луною тучи.
В душе Одри все сильнее разгоралось страстное желание вернуться к Чарли, остаться с ним и уже не расставаться никогда. Впрочем, она сдержалась. Ведь Одри была отныне настоящей леди, а настоящие леди всегда умеют смирять душевные порывы и терпеливо ждать.
Ждать… Подождать – так будет точнее. Конечно, она постарается во всем быть теперь настоящей леди, но, с другой стороны, ей вовсе не хочется оставаться одной почти до самой старости, и, как тетушка Айви, годами ждать своего единственного. Да и чего ей, Одри, ждать, когда ее единственный давно уже здесь – под этой крышей, в соседней комнате?! Он уже приехал, ее рыцарь, и Одри не позволит никому разлучить их! И самого Чарли она тоже никуда от себя не отпустит, это решено.
Одри слезла с подоконника и принялась заносить в дневник и все события минувшего дня, и все свои планы на будущее. На то будущее, которое для нее было прочно связано с Чарли. Ну и что с того, что они живут в Нью-Ме-хико? Разве это может быть помехой, если девушка хочет стать настоящей леди, которую невозможно будет отличить от коренных уроженок славной Джорджии?
Решено! Завтра с самого утра Чарли увидит перед собою совершенно новую, незнакомую ему мисс Хьюлетт. Так что держитесь, мистер Уайлд!
– Мы с тетушкой Айви были бы весьма рады, если бы вы и мистер Фрогг согласились сопровождать нас сегодня в церковь, мистер Уайлд. По воскресеньям наш священник, преподобный Топпинг, читает такие замечательные проповеди!
Ноги болели так, что Одри была готова взвыть.
“Терпи, – говорила она самой себе. Не забывай, что дух всегда сильнее плоти”.
Боже, боже! Неужели ей теперь суждено каждое воскресенье испытывать эту муку и отправляться на службу в церковь в туфлях? Как все было славно до вчерашнего дня и ее рокового решения стать настоящей леди и не вылезать из туфель! И ноги у Одри никогда не болели. Сегодня же, всего спустя пару часов после того, как Одри обулась, они ломили, ныли и буквально требовали – либо избавить их от тесных туфель, либо просто-напросто отрезать. А ведь день только начинается!
– Прошу прощения. Вы что-то сказали?
Голос Чарли на минуту помог Одри избавиться от навязчивых мыслей о собственных ногах. Брови Чарли приподнялись, когда он задавал свой вопрос, и стали похожи на две темные арки, перекинутые над светлыми озерами глаз.
Одри ответила с улыбкой:
– Я спросила, не поедете ли вы и мистер Фрогг вместе с нами на воскресную службу в церковь. Нужно заметить, что наш священник, преподобный Топпинг, читает очень поучительные и интересные проповеди, мистер Уайлд.
