— В твоих сыновьях? Они будут моими сыновьями, господин Честолюбец, так же как и мои дочери! А может, только дочери, мне бы очень хотелось насолить тебе таким образом!
Ложь, все ложь! Но, как ни странно, одновременно и правда, потому что в ней происходила борьба. Рикка разрывалась надвое. Была опасность, что та девушка, какой она была, исчезнет навсегда, а та женщина, какой она становится, даже более незнакома ей, чем мужчина, который является причиной этого превращения.
— Я думаю, ты боишься не меня, а себя, — неожиданно сказал Дракон. Скальд в душе, он словно отодвинул занавес и все то, что мешало ему заглянуть вовнутрь подобно тому, как он собирался обнажить ее тело. — Ты боишься стать женщиной, потому что думаешь, что это сделает тебя слабой и уязвимой. Это далеко от истины, но в любом случае у тебя нет выбора, ибо твой Бог решил это за тебя.
Рикка засмеялась, испытывая облегчение. Он, наконец, понял то, что, по его мнению, было причиной ее противодействия.
— Однако, леди, по крайней мере, отдай ему должное. Он работу проделал блестяще.
Слова Дракона лишили ее способности дышать. Но лишь на миг. Одного этого мгновения оказалось достаточно для Дракона, который давно понял преимущества неожиданности. Рикка оказалась в его руках, он шагнул и уложил ее на кровать раньше, чем она успела ахнуть.
Наклонился над ней. Его руки находились по обе стороны от нее, не касаясь, а как бы ограничивая ее в движениях.
— Значит, ты не боишься. Ты просто хочешь быть свободной.
Рикка сверкнула на него очами, как того требовала гордость:
— Я уже сказала тебе, разве не так?
— И ты хочешь дочерей, да?
— Зачем ты переспрашиваешь? С какой целью? Белые зубы Дракона сверкнули в бликах огня.
— С какой целью? Может, я просто хочу исполнить твои желания. Ты хочешь свободы? Я могу дать ее тебе. Дочерей тоже, хотя этого не могу пообещать с полной уверенностью.
— Как ты можешь сделать меня свободной? — Может, он отправит ее прочь? Прогонит сварливую жену, чтобы она потом испытывала сожаления? Рикка испытала душевную боль, сделала попытку приободрить себя, но ей это не удалось.
Потому что его рот снова прижался к ее шее, рождая сладкую дрожь во всем теле. А руки, деликатные и умелые, осторожно снимали с нее платье, обнажая тело.
— Разве ты не заметила, — пробормотал он, продолжая сосредоточенно заниматься своим делом, — как ты парила в конце, когда мы лежали с тобой? Это и есть разновидность свободы.
Верно! Она никогда ранее не чувствовала себя более свободной, но ни за что на свете не признается в этом.
— На момент, — сказала она, — не более того.
Глаза Дракона, обрамленные темными ресницами, весело сверкнули.
— На момент? Приношу извинения. Будь, уверена, на сей раз я все сделаю гораздо лучше.
Почему это прозвучало одновременно и как обещание, и как угроза?
Потому что это было одновременно тем и другим, как поняла она чуть позже, плывя по волнам наслаждения, в которые он ее бросил, и, задыхаясь, хватала ртом воздух. Он был человеком слова.
— Еще, душа моя, — пробормотал он грудным голосом, подняв голову и оторвавшись на миг от нежного холмика между ее бедер. Тихонько постанывая, Рикка мысленно оглядела себя. Кто эта женщина, которая так дрожит, чьи груди набухли, соски до боли затвердели, ноги бесстыдно раздвинуты, бедра поднимаются навстречу дерзким ласкам? Кто эта женщина, чье существо целиком сосредоточено на быстро набирающем силу напряжении, на обманчивой истоме, обволакивающей ее, на том, как он снова наклоняет голову, припадает к естеству, легонько касается ее, и она…
— Ах не-ет!
Она вцепляется пальцами ему в волосы, пытается оттянуть его от себя. Однако у нее нет никакого шанса, тем более что она едва ли может вспомнить, зачем она это попыталась сделать. Он словно парализовал ее каждым своим прикосновением, взглядом, словом.
И при этом улыбался. Он снова победил, добившись от нее капитуляции, на которую она не хотела идти. Он улыбался, когда приподнимал голову, когда целовал ее живот, впадинки возле бедер, скользил ртом и языком по всему ее трепещущему телу.
Она, правда, пыталась противиться. Но он смеялся, брал ее за запястья и прижимал их к постели.
— Моя нежная маленькая жена… такая послушная… такая податливая…
— Проклятие! Ты несправедлив! Почему ты не даешь мне потрогать тебя? — Ей так хотелось этого. Желание все более возрастало.
Дракон снова засмеялся, отпустил ее руки, поднялся и встал у кровати. Глядя на пикантное зрелище, он шутливо покачал головой:
— Потому что я знаю свои возможности и не хочу их исчерпать слишком быстро, как случилось прошлый раз. — Выдержав ее взгляд, он без смущения сбросил с себя тунику. Удовлетворенный тем, что привлек ее внимание, Дракон быстро снял сандалии, но не стал спешить с тем, чтобы сразу же лечь в постель. Он подошел к столу, налил из серебряного кувшина в два кубка с золотым ободком красного вина и поднес их к кровати.
Глядя на него, Рикка кончиком языка облизнула губы. И какое только божество было ответственно за то, что создало такого мужчину! Он был великолепен во всем. Массивные плечи и грудь, узкие крепкие бедра свидетельствовали о недюжинной силе. Его движения были красивы и непринужденны, он нисколько не стеснялся своей наготы и ее зачарованного взгляда. Стрела волос, сбегающая вниз по его плоскому животу, становилась шире и гуще в паху. Рикка смотрела на него широко раскрытыми глазами. Этот мужчина побывал внутри ее тела, она билась под ним в экстазе.
— Я тебе нравлюсь? — подавая Рикке один из кубков, с улыбкой спросил Дракон. Он прилег рядом, опираясь спиной о подушку, словно у него не было никаких других намерений, кроме как поговорить. — Ты не боялась раньше, а ведь тогда была еще девственницей.
— Похоже, невинность и невежество имеют много общего, — пробормотала Рикка и отпила добрую половину кубка. Лицо у нее разрумянилось, она чувствовала себя не в своей тарелке и испытывала желание натянуть на себя покрывало, чтобы прикрыть собственную наготу. Однако покрывало сбилось в ногах, и Рикка не могла этого сделать, не выказав со всей определенностью собственного смущения. Что касается Дракона, то он словно не замечал их наготы и не обращал внимания на свою возбужденную плоть. Завидуя самообладанию мужа, Рикка попыталась найти нечто такое, что могло ее отвлечь.
Спасение пришло неожиданно. Ее взгляд упал на длинный и глубокий белый шрам на левом бедре Дракона. У нее перехватило горло. Трудно сказать, что ее поразило в большей степени — свидетельство ужасного ранения или факт заживления страшной раны.
Не отдавая себе отчета в том, что делает, она провела пальцем вдоль шрама, едва прикасаясь к нему, словно боясь причинить боль:
— Как это произошло? Он пожал плечами:
