– Так разве вы в галерее не для того, чтобы надзирать за всем этим? – насмешливо спросил Хьюз. – А вы вместо этого приходите сюда и кричите на моих людей, заставляете нас волноваться и мешаете работать.
– У нас и так произошло больше недоразумений, чем хотелось бы.
Хьюз посмотрел на него обвиняюще.
– Это уж точно.
Дилан смутился. В некоторых «недоразумениях» был виноват он сам. Он все еще не мог поверить, что в самом деле умудрился наступить на жука-скарабея и раздавил его своей пяткой. Потом он опрокинул статую Нахор. Хорошо еще, что она упала на одного из его помощников и не разбилась. Однако это его мало утешало.
– Я не хотел упрекать вас, что вы и ваши люди не можете управляться с вещами. Но вы должны помнить, что это моя обязанность – проверять все по списку.
Хьюз вытащил носовой платок и высморкался.
– Вот уже лет десять распечатывание саркофагов и подготовка мумий для обозрения публики всегда считались моей обязанностью. Если вы думаете, что вы справитесь с этой работой лучше, тогда прошу. Только не возмущайтесь потом, если это задержит срок открытия выставки по крайней мере месяцев на шесть.
Несколько рабочих хмыкнули. Дилан не мог их осуждать. Он действительно был груб с окружающими последние три дня, кричал на всех, кто попадался ему на пути. Подавленный, злой на весь мир, он готов был броситься на любого, кто оказывался с ним рядом, будь то человек или мумия. Но если он будет стоять здесь, позволяя рабочим делать из него посмешище, это не ускорит подготовку выставки к сроку и не поможет исправить его настроение.
Он последний раз нежно погладил саркофаг.
– Что ж, мне лучше избавить вас от своего присутствия. Продолжайте работать.
В коридоре он задержался. Ему действительно нужно было посмотреть, как продвигаются исследования Шарлотты в рабочих комнатах на цокольном этаже. С тех пор как три дня назад украли Нефер, он старался проводить как можно меньше времени наедине с Шарлоттой. Вне стен музея она была поглощена поисками кошки, и Дилан был уверен, что она не замечает его отсутствия. Но в музее избегать ее было трудно. И к тому же глупо.
Она была единственным человеком в Лондоне, кто работал с этими материалами раньше. Она и ее покойный муж выкопали эти исторические памятники из песка. Точно так же, как ее руками и руками ее отца были добыты экспонаты, уже размещенные наверху в закрытом пока для посещений выставочном зале. Раньше, до того как Нефер пропала, он часто заходил к ней, обсуждая предметы искусства, драгоценности, папирусы. Но теперь он искал любого повода, чтобы занять себя где-нибудь в другом месте.
То, что произошло в экипаже, что-то изменило в их отношениях. Шарлотта, казалось, сдала позиции. Теперь она была женщиной, которая хочет – и готова – полюбить снова. Но он сам разрушил эту возможность своим визитом в Скотланд-Ярд.
Включив Шарлотту в список подозреваемых, он почувствовал себя мерзавцем. Он не хотел верить, что она тоже занималась расхищением сокровищ. Разве она не потому ополчилась на него тогда в пустыне, два с лишним года назад, только потому, что верила всем скандальным рассказам о нем? А может быть, наоборот, это было всего лишь уловкой? Она и ее муж могли сговориться, чтобы держать его подальше от Долины Амона. Той самой Долины, где, как он теперь подозревал, проходили не просто раскопки.
Почему его все время преследует невезение? После стольких лет жизни, полных бессмысленных романтических приключений, Дилан наконец встретил женщину, которая заставила его задуматься. Шарлотта ему изрядно нравилась, как говаривала его валлийская бабушка. Действительно, изрядно, и даже больше. Дожив до тридцати трех лет, он никогда не задумывался о возможности длительных отношений с женщиной.
Но что, если она и в самом деле была членом преступной шайки расхитителей сокровищ?
Конечно, он все время твердил себе, что она не может быть причастна к воровству и контрабанде. Шарлотта была прирожденным египтологом, бесконечно преданным своему делу. Она ни за что не согласилась бы лишать Египет по праву принадлежащих ему сокровищ. Так же, как не соглашается забыть своего погибшего мужа. Но с другой стороны, ведь она забыла о Йене той ночью в экипаже. Она искренне ответила на его поцелуй. Она помогла ему снять с себя платье, обнажив перед ним свое тело – и свое желание. Кто знает, какие бы еще вольности она ему позволила, если бы они тогда не подъехали к дому?
Дилан громко выругался. Долгие годы работы в Египте научили его тому, что никому нельзя доверять. Он знал это лучше, чем кто бы то ни было. Нельзя доверять даже тому, кто кажется таким невинным, как Шарлотта Фэрчайдц. Как бы это ни казалось дико и неправдоподобно, Шарлотта тоже может быть виновата. Эта мысль была жестокой и заставляла его сильно страдать, но он не мог выкинуть ее из головы. Но еще больше его приводило в уныние то, что если она не в числе его врагов, тогда она тоже подвергается опасности.
Он еще немного задержался в коридоре, не желая заходить в рабочие помещения. Нет, у него не хватает смелости встретиться с ней сегодня. Может быть, во время обеденного перерыва, когда вокруг будут другие служащие, он найдет в себе силы посмотреть в эти ошеломляющие серые глаза и перекинуться с ней несколькими вежливыми фразами. Но сейчас он лучше сыграет труса.
Он шел по просторным галереям Коллекции Колвилла, кивая постоянным посетителям, которые прохаживались по залам с путеводителями в руках. Не только одни молодые хорошенькие женщины теперь интересовались у него, когда будет открыта выставка по Долине Амона. Одна величественная престарелая дама хотела узнать, правда ли это, что над Долиной тяготеет проклятие. И хотя Дилан разуверял ее, что это не соответствует действительности, ему самому было бы интересно узнать, почему же тогда его преследуют неудачи.
Когда он ступил на окруженную канатом территорию выставки, его взгляд упал на грозную статую Хороса. Черный базальтовый профиль египетского бога блестел в солнечных лучах, льющихся сквозь стеклянную крышу. Эти раскопки не принесли удачи сэру Реджинальду, умершему от лихорадки в возрасте пятидесяти лет. Не были они счастливыми и для первого мастера-прораба, погибшего от укуса скорпиона. А Йен Фэрчайлд был заживо погребен в гробнице. Теперь неудачи, казалось, стали подбираться и к Дилану.
Он бродил по галерее, мимоходом разглядывая ряды каноп, выстроившихся вдоль стен. Нет, он не может представить себе, чтобы Шарлотта могла заниматься расхищением таких сокровищ. Он не раз видел, как бережно она брала в руки находки. Глядя на нее, можно было подумать, что каждый пыльный осколок керамической вазы был драгоценнее, чем бриллиант. Но если она невиновна, это означает, что ее покойный муж и ее отец были вовлечены в этот грязный бизнес. Дилан остановился в замешательстве. Она никогда не простит ему, если он разоблачит их. Да и он сам наверняка себе этого не простит.
– О, Дилан, как я рада, что вы здесь! Я целый день пытаюсь поймать вас.
Дилан повернулся и увидел Шарлотту, которая стояла у витрины с терракотовыми фигурками.
