— Это новый сорт роз, который вывел сам Руперт, — продолжала Анна. — Он обожает заниматься Этим делом.
Джессика понимала, что Анна проверяет ее умение вести легкую светскую беседу, поэтому, улыбаясь, ответила:
— Как это мило…
Больше ничего она сказать не могла, хотя прекрасно сознавала, что от нее ждут соответствующего восторга и, разумеется, похвалы хозяйке. Однако все, что она думала о Белле, вряд ли понравилось бы ее покровительницам, и Джессика промолчала. Говорить можно было только о Руперте.
— Но, — судорожно ища вдохновения, продолжила она, — меня это не удивляет. Белла, должно быть, очень счастлива, что имеет такого преданного и любящего мужа.
Обе компаньонки Джессики улыбнулись, довольные ее ответом, и вернулись к прерванному разговору о беременности старшей дочери Анны. Джессика не возражала — она знала, что светские разговоры нужны для знакомства и поддержания беседы с посторонними, друзья же, как всегда, вольны сплетничать, или говорить о собственных делах, или даже не обращать внимания друг на друга. Это не должно никого беспокоить и тем более обижать.
Эта мысль заставила ее поднять взгляд на галерею, где Лукас провел большую часть сегодняшнего вечера. На этот раз его там не оказалось. О, если бы только он появился в бальной зале, она была бы готова съесть Эти розы Беллы вместе с шипами и таким дурманящим сладким запахом. Сегодня он танцевал только один танец, и это был вальс, которым они с Беллой открыли бал.
О нет, Джессика, разумеется, не ожидала, что он будет ухаживать за ней. Мать Лукаса предупредила ее, что джентльмен не должен танцевать с одной дамой более двух раз за один вечер. Но ведь мог же Лукас попросить ее хотя бы на один танец? Возможно, он не заметил, что она одета не в какое-нибудь поношенное платье, а в настоящее творение самой модной лондонской портнихи, подол которого к тому же монахини украсили чудесной вышивкой — белой виноградной лозой…
Сестры так волновались, когда готовили это платье и одевали Джессику на бал. Она знала, с каким нетерпением они ждут ее возвращения и рассказа обо всем, что происходило на балу, особенно же жаждут услышать, о чем она разговаривала с лордом Дандасом. Они потребуют передать им буквально каждое его слово. Ведь сестра Эльвира и сестра Долорес были такими романтичными! И они явно путали Лукаса с благородным принцем. Ха! Они бы пережили настоящее потрясение и разочарование, если бы узнали о том, что Лукас целовался с Беллой. Правда, они бы пережили такой же восторг, узнай, что Лукас целовал и ее.
— Ты всегда шевелишь губами, когда о чем-то думаешь? — совсем рядом прозвучал насмешливый голос, и Джессика, вздрогнув от неожиданности, подняла глаза на Лукаса.
Он, как всегда, приблизился бесшумно и, как всегда, в самый неподходящий момент. Она как раз вспоминала, как он целовал ее, и теперь при виде его сердце девушки учащенно забилось, во рту у нее вдруг пересохло, а щеки окрасил румянец смущения.
Брови Лукаса удивленно приподнялись.
— Может быть, ты молилась и я появился некстати? — сказал он, и глаза его насмешливо сверкнули. — Но больше молиться не надо, моя прекрасная леди. Лукас Уайльд — к вашим услугам.
Она неожиданно поняла, что он заигрывает с ней и что она должна ответить ему в том же духе.
Анна Ренкин кашлянула, мать Лукаса легко толкнула ее в бок. Джессике нужно было что-то сказать, как-то ответить молодому человеку, и она встала и сделала такой изящный реверанс, к которому не смог бы придраться даже сам король Георг. А потом она произнесла первое, что ей пришло на ум:
— Говорят, что Господь отвечает на молитвы самым таинственным образом. Теперь я убедилась, что это так.
После этих слов воцарилась тишина, а, потом Лукас откинул голову назад и весело рассмеялся. Анна Ренкин тихонько хихикнула, миссис Уайльд улыбнулась.
— Неплохо сказано, Джессика, — похвалила девушку мать Лукаса. — Ты способная ученица.
Лукас, все еще с улыбкой на губах, обратился к миссис Уайльд:
— С вашего разрешения, матушка, я хотел бы проводить Джессику на террасу, чтобы она немного подышала свежим воздухом.
— Ты не против, Джессика? — осведомилась миссис Уайльд.
— Благодарю вас, милорд, — ответила Джессика, радуясь тому, что ей удалось выбраться из затруднительного положения и связать несколько слов в мало-мальски приличную фразу. — Ничто не доставит мне большего удовольствия.
Когда Лукас, предложив руку Джессике, увел девушку, Анна заняла освободившееся кресло, чтобы оказаться поближе к миссис Уайльд.
— А теперь попробуйте убедить меня в том, что здесь не начинается любовный роман, — с насмешкой обратилась она к матери Лукаса.
Розмари проводила глазами молодую пару, которая с трудом пробиралась сквозь толпу гостей.
— Не знаю, Анна. Право, не знаю, — тихо ответила женщина.
— Неужели вы так ничего и не заметили?! — удивленно воскликнула Анна. — Неужели наш общий труд пойдет насмарку? Мы с вами, да и сестры тоже, немало потрудились, чтобы Джессика могла занять подобающее ей место рядом с лордом Дандасом!
Розмари с улыбкой повернулась к Анне.
— Я не сомневаюсь в чувствах Лукаса, дорогая Анна, — сказала миссис Уайльд. — Меня беспокоит Джессика. Я совсем не уверена, что она любит моего сына. Она очень сдержанна и старается не проявлять своих чувств.
— Ну что вы, — возразила Анна. — Она любит Лукаса. Да любая девушка в ее положении… Он нравится ей, это очевидно. Кроме того, всем известно, что любовь приходит после свадьбы. И мы с вами тоже знаем это.
— Да, вы правы, Анна, — кивнула Розмари, которой не хотелось больше обсуждать эту тему. Ее взгляд остановился на Элли, и женщина продолжила: — У меня такое впечатление, что Элли доставит мне больше хлопот, чем я могла бы ожидать. Это уже показали две прошедшие недели. Она ведет себя с Джессикой крайне грубо.
Анна взглянула на подопечную Лукаса и глубоко вздохнула. Девушка, которую окружала толпа молодых людей, не спускала глаз с Лукаса и Джессики. Элли была миловидной и симпатичной девушкой, но на этот раз выражение ее лица нельзя было назвать приветливым.
— Полагаю, Лукас вскружил голову Элли, — тихо заметила Анна.
— Я и не представляла, насколько это серьезно, — так же тихо отозвалась миссис Уайльд, — пока Лукас не стал проявлять интерес к Джессике. Радость жизни и прекрасное настроение вдруг куда-то исчезли, и Элли превратилась в угрюмое, вечно недовольное, сварливое существо. Честно говоря, я не знаю, что мне делать.
Анна сжала руку Розмари, подбадривая свою давнюю приятельницу.
— Рози, — сказала она, — Элли очень молода. Это скоро пройдет.
— Дай-то Бог — вздохнула мать Лукаса. — Чем скорее, тем лучше. Но боюсь, неприятностей нам не избежать.
На террасе, опираясь о каменную балюстраду, Лукас любовался Джессикой, вставшей между ним и широко распахнутой, ярко освещенной дверью. В свете, падающем из бальной залы, девушка в воздушном муслиновом платье, с золотистыми локонами, выбившимися из искусной прически, казалась ему неземным созданием. Он испытывал непреодолимое желание вынуть шпильки из ее волос и запустить пальцы в этот золотистый водопад. И не только этого он желал! Ему хотелось большего!
