Таксист повернул к нам безобразную перекошенную морду, жадно ловя каждое слово.
— Послушай, всего пять минут. Мы быстренько выпьем кофейку, чуток поболтаем, а потом я тебя отвезу домой. Вот ей-ей.
— Ну ладно, — вздохнула Александра. Я расплатился с таксистом, который подмигнул мне и просипел:
— Не обожгись кофейком, приятель. Старый онанист! Пора на погост, а все туда же! Запах в моей конуре стоял отвратительный — окна были законопачены, а в холодильнике, похоже, что-то екнулось. Я распахнул окно и поставил чайник на плиту. Лачуга у меня, конечно, претоскливая. Надо срочно переселяться.
Александра присела на софу, а я поставил на вертушку диск Аструд Джилберто.
Удивительно, но теперь, когда Алекс оказалась у меня в логове, я не знал, что с ней делать.
— Очень милая квартирка, — вежливо сказала она. — Ты давно здесь живешь?
— Несколько месяцев. Тесновато, сказать по правде. Все хочу переехать. Только вот нужно найти что-нибудь поприличнее…
— О…
Мы погрузились в молчание, из которого нас вывел свисток закипевшего чайника. С кофе я, конечно, совершил промашку — нужно было предложить ей выпить, чтобы снять тормоза.
— А как насчет ирландского кофе? — сообразил вдруг я.
— Я никогда не пробовала.
Сливок, патоки и прочей муры у меня, ясное дело, не водилось, но долить в кофе изрядную порцию виски труда не составит.
— Тебе понравится, вот увидишь. Пальчики оближешь.
Комнату заполнили чарующие звуки «Тени твоей улыбки». Будь на месте Алекс любая другая птичка, мы бы уже давно разделись и усиленно предавались ласкам.
— Тебе понравилась Америка? — спросила Алекс.
— Угу — блеск. — Я закончил священнодействовать с кофе и протянул ей чашечку. Вышло, как ни странно, неплохо — я лично думаю, что все эти сливки, сахар и прочая дребедень только отбивают вкус.
— Знаешь, Алекс, мне нужно поговорить с тобой. Она отхлебнула кофе и задумчиво посмотрела на мою фотографию, снятую при открытии «Хобо».
— Ты хочешь, чтобы я легла с тобой в постель, Тони? — вежливо спросила она — так, словно интересовалась, в котором часу идет следующий автобус в сторону ее дома.
У меня просто чавка отвисла. Чашечка в моих руках подскочила, и половина кофе выплеснулась на пол.
— Что? — тупо переспросил я.
Алекс покраснела и закусила нижнюю губу.
— Так ты хочешь?
Да, признаться, я представлял себе все это совершенно иначе. Я хотел сперва признаться ей в своем чувстве, потом поцеловать или немного потискать…
— Да, конечно, хочу, — запинаясь, пробормотал я, чувствуя себя последним кретином. Алекс застала меня врасплох.
— Хорошо, — преспокойно сказала она. Некоторое время мы сидели молча, таращась друг на друга. Я заметил, что ее рука тоже дрожит.
Я забрал у нее опустевшую чашечку и поцеловал в губы. На этот раз они сразу раскрылись, и Алекс глубоко вздохнула.
Я пробежал руками по ее телу, чувствуя, как ее охватывает дрожь. На Алекс было коричневое шерстяное платье под горло с пуговичками на спине. Я принялся расстегивать их.
— А мы не можем пойти в спальню? — спросила она. — Только можно я пойду первая?
— Да, конечно.
Я был настолько возбужден, что плохо соображал.
— Я позову тебя, когда буду готова.
Она удалилась, оставив меня в полной прострации. Господи, а я-то думал, что она маленькая невинная девочка. Но все равно я продолжал любить ее, несмотря на то, что она… как бы выразиться — успела поднабраться постельного опыта.
Должен ли я раздеться? Я пожалел, что не успею принять душ. После самолета я был потный и грязный.
— Тони, я готова, — позвал меня нежный голосок. — Только не включай свет, пожалуйста.
Она лежала в моей постели, натянув до подбородка одеяло.
Я торопливо разделся, в беспорядке пошвыряв одежду на пол, и, оставшись в одних трусиках, скользнул в постель к Александре.
Кожа у нее была атласная, клянусь вам. В жизни такой не встречал. В сумраке комнаты я почти ничего не видел — Александра задернула шторы и не позволила мне включить свет. Я медленно провел руками по ее телу — высокие, крупные, литые груди, тонкая талия, изумительные бедра — и все сумасшедше атласное! Она лежала на спине, вцепившись в одеяло и дрожа от напряжения.
— Расслабься, малышка! — прошептал я. — Успокойся, никто тебя не обидит.
Волосы на лобке были мягкие и шелковистые, как пушок цыпленка. Почувствовав прикосновение моей руки, Алекс сразу напряглась и плотно сжала ноги.
Я перекатился на нее и сорвал с нее одеяло. Алекс била дрожь. Я вскочил и снял трусики. Она закрыла глаза, а я снова улегся прямо на нее и попытался раздвинуть ей ноги.
— Тони, я девственница! — вдруг выпалила она после того, как я в течение минуты бился над нею. Я ощутил, что возбуждение вмиг улетучилось из меня, как газ из проколотого воздушного шарика.
Алекс тут же открыла глаза.
— Ты обиделся, да?
Обиделся ли я? Обиделся — ха! Да я был на седьмом небе от счастья! Правда, теперь я смотрел на все несколько иначе. Она девственница, но захотела лечь со мной в постель… Что это значит? Только одно: она в меня влюблена.
— Ну что ты, родненькая, конечно, я не обиделся. С какой стати? Наоборот, это чудесно, замечательно.
— Вот и хорошо.
Она расслабилась. Я скатился с нее, обнял и прижал к себе.
— Понимаешь, я просто не знаю, что должна делать… Как, например, не забеременеть и все прочее. И вообще… я впервые увидела голого мужчину.
Знаете поговорку «тише едешь — дальше будешь»? Я был вне себя от гордости! Чувствовал себя королем.
Мы лежали, прижавшись друг к дружке. Для меня было вполне достаточно просто лежать и сжимать ее прекрасное тело в объятиях. Я закрыл глаза. Утомительные перелеты и прочие неожиданности не прошли бесследно — я и сам не заметил, как навалилась усталость…
— Тони, у тебя все в порядке? Ты не разочарован во мне?
Я быстро открыл глаза. Мне было так хорошо и спокойно, что я, должно быть, уснул на минутку.
Александра стояла возле меня на коленях, прикрываясь простыней.
— Все в порядке, малышка. Иди ко мне.
— Я хотела сказать… Если ты во мне разочаровался и не хочешь, то я… Я пойму.
— Что ты плетешь?
Я сорвал с нее простыню, и она, ойкнув, легла, пытаясь прикрыться. Я жадно поцеловал ее в губы, лаская руками ее чудесную грудь, гладкий живот, ноги. Алекс издавала странные звуки — нечто среднее между мурлыканьем котенка и поскуливанием.
