А что мне, собственно, терять? Если откажусь, проведу вечер в одиночестве. А когда мне еще выпадет шанс прокатиться по Парижу на роликах? Предложение было заманчивое. К тому же, если мы за весь вечер не вспомним о Гийоме, я смогу немного подмаслить Гейба для «KMG». Его благосклонность мне еще пригодится, когда Гийом в очередной раз что-нибудь натворит.
— Только у меня нет коньков, — сказала я.
— Ничего страшного. Сестренка оставила у меня свои, а если они не подойдут, возьмем напрокат.
— Ну… хорошо, — улыбнулась я. — Давай покатаемся.
— Отлично! Тогда встретимся через час и сперва поедим.
Вопреки собственным убеждениям ровно через час я стояла у двери Гейба в джинсах и рубашке с длинными рукавами, как он мне посоветовал. С моей стороны это было безумием, но я твердила себе, что поступаю так ради Гийома. В конце концов, если мы с Гейбом подружимся, он простит моей рок-звезде пару сумасшедших выходок, верно? Его будет проще задобрить, когда Гийом выкинет очередной номер. Никаких надежд на то, что очередного номера не будет, я не питала.
Да и чего уж там, затея с катанием пришлась мне по душе. Я на всякий случай залезла в Интернет и убедилась, что Гейб ничего не выдумал. Каждую пятницу, с десяти до часа ночи двадцать тысяч роллеров — в основном подростки и молодежь — устремлялись от Монпарнаса к сердцу Парижа, в одном лихом и шумном рывке пролетая на колесах мимо основных городских достопримечательностей.
Дом Гейба действительно был в нескольких кварталах от дома Поппи, на улице Ожеро. Он открыл дверь, держа ролики в одной руке и французский багет в другой.
— Коньки моей сестры, — сказал он вместо приветствия, — и ужин. Вернее, его часть.
— Ты готовил?!
Я-то думала, мы перекусим по дороге сэндвичами или блинчиками.
Гейб пожал плечами.
— Нам будут нужны силы, сама скоро поймешь. И потом, ничего особенного я не готовил, стряпня — не мой конек. Но вот спагетти болоньез у меня фантастические, раз я сам это говорю.
Я засмеялась.
— Пахнет аппетитно!
И я не соврала: манящий аромат помидоров, базилика и чеснока витал в коридоре, приглашая меня внутрь.
— Пойду доготовлю, — сказал Гейб, — а ты примерь Люсины коньки.
Пока он накрывал на стол и рубил салат, я влезла в ролики его сестры и с удивлением обнаружила, что сидят они почти идеально. Я встала и немного покачалась из стороны в сторону. Подошел Гейб.
— Ну как?
— Хорошо.
Он пощупал мыски, как это обычно делают продавцы в обувных магазинах.
— Немного великоваты, но если надеть еще пару носков, будет в самый раз. Сейчас принесу.
Через сорок пять минут мы с Гейбом, наевшись спагетти и нагрузившись коньками, носками, шлемами и защитой, двинулись к станции метро «Ля Мот Пике Гренель», которая была в пяти минутах ходьбы от его дома.
— Ты вроде говорил, что вырос во Флориде, — завела я беседу. — Тогда почему твоя сестра живет в Бретани?
Я переложила коньки из одной руки в другую — они понемногу тяжелели.
— Вообще-то она мне сводная сестра, — ответил Гейб, поглядел на меня и остановился как вкопанный. — Ой, давай я понесу. Надо было сразу так сделать, извини.
Несмотря на мои возражения, он забрал коньки и отдал мне шлем и защиту, которые были намного легче. Я поблагодарила, и мы зашагали дальше.
— То есть Люси — дочь твоего отца? — спросила я. Гейб кивнул.
— Ага. Он до сих пор живет в Бретани, а мама во Флориде. Поскольку я каждое лето жил у паны, мы с Люси очень близки.
Я поразмыслила над его словами и кое-что поняла.
— А, вот откуда ты знаешь, что Гийом рос в Бретани! Вы знакомы с детства?
— Да, — быстро ответил Гейб — Верно. Но я думал, мы не будем разговаривать о работе.
Тут он умолк: нам пришлось повозиться, чтобы с занятыми руками выудить из карманов билетики метро. Когда турникеты были позади и мы сели на поезд, следующий по шестой линии — «Насьон», — Гейб сменил тему, спросив, где я жила во время учебы. Я решила больше не заговаривать о Бретани: в конце концов, ответ на волновавший меня вопрос — почему он так много знает о детстве Гийома — я получила.
Более сумасшедшего зрелища, чем «Pari Roller», я в жизни не видела.
Тысячи роллеров собрались на площади Рауля Дотри, между железнодорожным вокзалом и огромной башней Монпарнас. Организаторы прочли нам короткую лекцию по технике безопасности и правилам дорожного движения. Гейб тихо переводил, пока я влезала в носки, коньки и надевала защиту. Затем он помог мне застегнуть шлем и широко улыбнулся.
— Ты такая красотка, Эмма, — сказал Гейб, легонько похлопав меня по шлему.
Я наморщила нос.
— Ага, мои лохмы сплющились в гриб под огромным твердым шлемом, и теперь я просто неотразима.
— Ты действительно неотразима, — на удивление серьезно проговорил Гейб.
Я хотела было сострить, но в эту секунду раздался свисток, и нас чуть не сбила армия роллеров, обрушившихся на Париж.
— Вперед! — Гейб улыбнулся, положил руку мне на плечо и помог устоять на ногах, пока мы пробирались сквозь толпу людей на роликах. — Готова? — крикнул он сквозь грохот тысяч колес по мостовой.
— Ага! — выдавила я, и мы поехали, подхваченные неудержимой волной роллеров.
За полтора часа нам едва удалось перекинуться словечком, пусть Гейб и оглядывался каждую минуту — не отстала ли я. Я не отставала, хотя всю дорогу благоговейно смотрела по сторонам. Так быстро и лихо я еще никогда не каталась, но отстать было попросту невозможно — огромная волна увлекала за собой всякий раз, когда силы меня покидали. В груди все дрожало от грохота колес, и я любовалась прекрасными видами: далеко слева возвышалась Эйфелева башня, затем мы проехали мимо величественного оперного театра на правом берегу Сены и сквозь девятый округ к Северному вокзалу — здесь я должна была завтра сесть на поезд «Евростар» и отправиться в Лондон. Извилистыми улицами мы прокатились по районам, которых я не знала. Где бы мы ни ехали, всюду на тротуарах стояли люди — они махали нам, кричали, и я чувствовала себя участником грандиозного парада.
Когда мы, взмокшие и запыхавшиеся, въехали в Арман-Каррель — большой парк на противоположном конце города, — было без четверти двенадцать. Я рухну ла на траву и, последовав примеру остальных, легла на спину.
— Это было нечто! — выдохнула я.
Гейб стоял надо мной и весело улыбался.
— Очень рад. Но ты ведь знаешь, что мы проехали только половину маршрута?
— Что?!
Я резко села.
Он рассмеялся.
— Ну да, это середина пути. Мы немного передохнем и через площадь Республики поедем обратно на левый берег.
