Несмотря на небрежность, с которой она это сказала, я испугался.
— Как ты с ним встретилась?
Ее это, казалось, совсем не задевало. Она сосредоточенно копалась в сумке…
— О, это длинная история. Слишком длинная… Давай я расскажу тебе все в другой раз? Мне надо идти. Я заеду за тобой в половине восьмого, ладно?
45
Еще до Рождества мы с Сабиной договорились, что Новый год встретим с Изабеллой, ее швейцарской подругой, тоже фотографом. Мы должны были там ночевать.
Изабелла жила с любовником и тремя осликами на ранчо в Малибу, на Малхолланд. Сабина сказала, что такого дома я точно никогда не видел. Изабелла со швейцарской дотошностью удалила из дома все, что могло напоминать о двадцатом веке. Мы готовились посетить жилище первых колонистов: необработанное дерево и звериные шкуры на полу, тяжелые, грубые ткани из хлопка и льна, свитера из шерсти, пахнущей овцами, букеты сухих цветов.
— Это необходимо? Какая чушь. Там есть душ?
— Там есть и свет, и отопление, даже джакузи и сауна.
— А душ?
— Господи, не привередничай так. Да, душ тоже. И не один.
— А кровати? Тоже воняют овцами?
— Не знаю, пахнут, кстати, приятно. Овцами? Нет. Пахнет немного… сеном, кажется. Может, матрасы набиты сеном, не помню, но очень приятно!
— У меня сенная лихорадка, — пожаловался я.
— Она нас пригласила, Макс! Это хорошо! Будет замечательно. Там будет много людей!
— Боже всемогущий, зачем?
Кажется, я становлюсь похожим на папу, подумал я озабоченно.
Так подействовало на меня «лос-анджелианство» Сабины. Йога, медитация, поиски энергии и другие странности. Одновременно я тихо наслаждался своей ролью циника. Ее привязанность к New Age[42]трогала меня больше, чем раздражала.
На самом же деле мне было все равно, куда мы поедем, — главное, мы с Сабиной встретим вместе ритуальный миг, после стольких Новых годов, встреченных мною в одиночестве.
Поэтому в тот день, тридцатого декабря, после звонка Сэма я купил муку и дрожжи, чтобы приготовить олиеболлен[43]на чугунной, слишком современной дровяной плите. Голландский сюрприз.
Этот пакет муки, по-видимому, никогда не будет распечатан.
46
Сабина появилась в половине восьмого, и мы сразу, даже не поцеловавшись, поехали к Сэму. Оба инстинктивно чувствовали, что нельзя терять ни секунды.
Обедать мы должны были в шикарном ресторане, который мне удалось отыскать, совсем рядом с больницей.
Сэм был одет, как всегда, аккуратно, но выглядел необычно. Что-то было не в порядке с прической: из-за того, что волосы были непривычно гладко зачесаны назад, нос его казался слишком большим. Яркий румянец пылал на скулах. Он как будто разом похудел. Наверное, не спал всю ночь.
Радостно пожимая нам руки, он расцеловался с Сабиной и со мной.
Когда мы захотели сесть, Сэм занервничал: «Нет, нет, подождите. Я еще хочу… Сабина, не принесешь ли ты кое-что из моей машины? Она запаркована в гараже под больницей. Номер 2001. Две коробки из „Кинко“[44]. Мне они нужны».
— Сейчас? — спросила Сабина удивленно.
— Да, они лежат в багажнике. Две большие коробки.
— Останься. Я схожу за ними, — сказал я.
— Нет! Я сама схожу.
Сэм посмотрел на нее:
— Ты не хочешь, чтобы Макс пошел?
— Нет.
Она покачала головой и удалилась, не оборачиваясь. «Я для Сэма все сделаю… у него есть право на это».
Я сразу понял, что в этих коробках.
— Кажется, я догадался, что там, — сказал я, когда мы остались одни.
— Правильно понимаешь.
Он пытался держаться спокойно.
— Не могу поверить. — Он глубоко вздохнул. — Последнюю неделю я был занят тем, что приводил все в порядок. Написать легче, чем распечатать на бумаге, должен тебе сказать. И еще копию сделать! Боюсь, я не в ладах с техникой.
— Ты должен был позвонить мне. Разве я не сделал бы это для тебя? — сказал я, зная, что ничего из этого не вышло бы. Сэм не тот человек.
— Нет. Я должен был сам привести все в порядок. Я собирался привезти вам рукопись завтра. Тридцать первого декабря… Ладно, пусть будет так. Вы получите ее сейчас, оба. Ты понимаешь: важно, чтобы ее получила Сабина.
Мы замолчали.
— Нет нужды прямо здесь начинать читать. Позже. Я бы даже предпочел, чтобы ты прочел это, когда вернешься в Голландию. И прошу тебя вот о чем. Там, где я поставил вопросы, ты должен проверить факты… Договорились, Макс? Я хочу, чтобы все было точно.
Я обещал все проверить.
Мне с самого начала было любопытно, что у него получится, теперь путь к отступлению был отрезан. Как он это написал? Что сказать ему, если это плохо, по-любительски, фальшиво, неряшливо?
Сабины не было почти двадцать минут, она появилась, держа коробки на руках, словно ребенка.
— Машина стояла Бог знает где. И до чего же они тяжелые…
Мне показалось, что в ее глазах мелькнуло осуждение, но она больше ничего не сказала.
— Куда их поставить?
Я забрал у Сабины коробки. Хотел поцеловать ее, но она на меня так посмотрела, что я не посмел.
— Положи их на стол возле меня, Макс, — сказал Сэм севшим голосом.
Взволнованно посмотрел на Сабину. Потом встал.
— Сабина, знаешь, что это? — спросил он как-то неловко.
— Догадываюсь, — улыбнулась она, сдержанно, немного испуганно.
— Открой.
Он волновался, глядя, как она поднимает крышку.
На ее лице появилась невеселая улыбка.
— «Долгий путь до The Milky Way[45]», — прочитала она. — О…
Они стояли у стола в заполненном людьми ресторане. Сэм заговорил, глядя на нее:
— Сабина, ты, конечно, не знаешь, как долго я готовился к этой минуте… хотя сегодня все совсем не так, как я планировал, — Анна в больнице… — Его голос дрогнул. — Но, честно говоря, милая моя Сабина, все началось с тебя. Для тебя я проделал мой длинный жизненный путь еще раз. Без твоей любознательности эта книга, скорее всего, никогда бы не появилась. Жаль, что для того, чтобы ее начать, мне пришлось заболеть… — Сабина испуганно смотрела на него. — Я должен был написать эту книгу… — Он помолчал. — Может быть, сядем?
