Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Сэмюэль понял, к чему она клонит, и спросил, не винит ли она Бога в том, что случилось с Блэйдом.
Сван заколебалась. Видно, эта мысль давно ее мучила.
– Нет, – сказала она наконец. – Все из-за меня. Это я сократила пост, чтобы нам не пропустить банановый пудинг.
В пятницу утром во дворе снова появилась лошадь – привез ее в фургоне Оделл Притчетт, а Той Мозес заплатил. Оделл позвонил Тою, спросил, как отблагодарить его за заботу о Снеговике, а Той ответил: не стоит благодарности, но он будет рад, если Оделл подскажет, где подыскать для детей подходящую лошадку. Без дурных привычек, да поспокойнее.
– Есть у меня лошадка, для вас самое то, – ответил Оделл. – Зовут ее Леди.
Они заспорили было о цене (Оделл хотел отдать лошадь даром, а Той не желал и слышать), но в конце концов поладили. Лишь они вдвоем знали условия. Точнее, лишь им было известно о существовании сделки.
В разгар утра дети, покончив с работой по дому, занимались обычными делами, то есть пустяками. Нобл и Бэнвилл растянулись на пятачке голой земли перед домом и выманивали из норок муравьиных львов. Делалось это так: берешь травинку, засовываешь в норку и поворачиваешь. И приговариваешь:
Лев муравьиный, скорей выходи,
В доме пожар, твои детки одни.
Выманить муравьиного льва не удавалось (впрочем, как всегда), но надо же хоть как-то скоротать время.
Сван забралась на крышу курятника, откуда легче всего залезть на шелковицу, росшую рядом. Она вскарабкалась с крыши на толстый сук, оседлала его, прислонилась спиной к стволу. За густой листвой не видно, что творится вокруг, – ну и пусть, зато листва и ее скрывает от посторонних глаз.
Сван услышала грохот грузовика, но даже ухом не повела. Машины тарахтели возле дома весь день и большую часть ночи. Но когда братья заулюлюкали, словно индейцы на охоте за скальпами, Сван встрепенулась.
– Лошадь? – вопил Нобл. – Лошадь для нас?
А Бэнвилл вторил:
– У нас теперь есть лошадь и ее не придется отдавать назад?
К такой новости нельзя отнестись равнодушно, тем более когда тебе одиннадцать. Лошадь не вылечит разбитое сердце, не избавит от печали по Блэйду. Но все-таки Сван заинтересовалась.
И слезла с дерева.
Лошади, как известно, выходят из фургонов задом, и первое, что увидели Сван с братьями, был круп Леди. Лучшего начала и не пожелаешь.
– Ох, какая красивая! – прошептал Нобл.
– Дааа… – благоговейно выдохнул Бэнвилл.
– Что красивое? Задница? – осведомилась Сван, вряд ли ее сделает счастливой один-единственный взгляд на конский круп.
Следом показалась и вся лошадь. Как раз подходящего размера – не большая, не маленькая. Серая в яблоках. Слегка провислая спина? Подумаешь, они и не заметили. Не первой молодости? С виду не скажешь. Что от них не укрылось, так это куцая грива, будто ребенок обкорнал ножницами (так и оказалось).
– Грива отрастет, – оправдывался Оделл. – Дочка моя чуть перестаралась.
Дети понимающе закивали: обкорнали чуток, с каждым может случиться.
Оделл продолжал:
– Она смирная, ласковая. Ей уже почти восемнадцать, прыть у нее не та, что прежде. Зато покладистая.
Бэнвилл догадался, что слово «покладистая» в отношении лошади значит несколько иное, нежели в отношении человека, и попросил объяснить.
– Это значит, если попросишь ее о чем-то, она из кожи вон вылезет, лишь бы вам угодить, – ответил Оделл.
Дети заулыбались. Все трое. Даже Сван. Лишь Той Мозес не улыбнулся. Он помрачнел и сказал, что если они станут требовать от лошади слишком многого, он знает, как срезать с вяза хорошую розгу.
Дети ездили без седла. Старое седло лежало у Тоя в сарае, но кожа потрескалась, да и великовато оно для Леди. И потом, дети решили: раз индейцы ездили без седла, то чем они хуже? Той взнуздал Леди, показал, как править мягко, чтобы удила не врезались в уголки рта. И оставил детей одних.
Ездили по двое: Сван было не стащить с лошади, а братья согласились кататься по очереди. Вокруг двора. Вокруг амбара. Потом по выгону. Но к ручью не приближались. Ручей – извилистая граница, где кончается безопасность и начинается неведомое зло. К встрече с ручьем они пока не готовы.
С Леди обращались по-королевски: морковка из кухни, сахар-рафинад из лавки, арбузы прямо с грядки возле коптильни.
– Вы ее до колик доведете своей добротой, – покачала головой бабушка Калла, поймав их за кражей яблок, что она отложила для пирожков.
Колики бывают у младенцев, от них еще никто не умирал, но Калла сказала: не знаете, как лечить лошадь, – не доводите до болей в животе. С тех пор дети почти перестали таскать для Леди еду, зато принялись ее холить.
Той научил их орудовать щеткой и скребницей, чистить лошади копыта.
– Для лошади первое дело копыта, – объяснял он. – Человек и на деревяшке может ковылять, а лошадь пропадет без колес, что ей Бог дал.
Дети захихикали: лошадь на колесах! – но призадумались, усмотрев в словах Тоя совсем иной смысл. В первый раз Той завел речь о своем протезе. В первый раз в жизни. Небрежно, мимоходом, будто на самом деле хотел сказать что-то другое. Будто посвящал их в свои тайны, впускал к себе в душу. Наверняка это случайность. Подумаешь, вырвалось. Той не бросается словами, не фамильярничает с чужими детьми – лучше на сей счет не обольщаться.
В ту ночь все трое спали крепче. Сван даже уснула в своей постели, а не в кресле. Но все-таки зажгла ночник, что купил отец на другой день после несчастья с Блэйдом. Сможет ли она когда-нибудь в жизни спать без ночника?
Глава 25
Сван спала как убитая. Она не слышала, как кто-то тихонько забрался в окно, но, когда он шмыгнул к ней под одеяло, Сван, вздрогнув, села на кровати. Не успев открыть рот, чтобы закричать, она узнала гостя – и счастливей минуты не было в ее жизни.
– Ты как сюда попал? – выдохнула она.
Блэйд Белинджер указал на окно. Он снова в «пижаме», на повязке – зловещее желтое пятно. Сван крепко обняла его. Блэйд уронил голову ей на плечо, уткнулся носом в шею.
– Я все видела, – призналась Сван, кляня себя за то, что не смогла помочь.
Блэйд высвободился, устремил на нее взгляд. В последнее время с ним столько всего случилось – непонятно, о каких событиях речь.
Сван объяснила:
– Тогда, в лесу. Мы с братьями пришли к тебе на выручку, но было поздно.
Единственный глаз Блэйда, прекрасный, бархатный, изумленно округлился, рот раскрылся. В первый раз в жизни кто-то пришел ему на выручку.
– Мы хотели напугать твоего отца до смерти, но я потеряла сознание и все сгубила, помешала чуду.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
