— Которые зарабатывают семьдесят тысяч золотых франков в год, — сказал месье Дэм, желая показать себя с хорошей стороны.
— Не в этом дело. Он выдающаяся личность. Даже если бы он ничего не зарабатывал, он был бы выдающейся личностью.
— Конесно зе, — согласился месье Дэм. — Послусай, я пойду сам поговорю с Ариадной.
— Да уж, конечно, иди опять с ней любезничай! Я тебе запрещаю, слышишь! Не бывать такому, чтобы господин Ипполит Дэм на коленях умолял вздорную девчонку, родственница которой… ну, я знаю, о чем говорю! Если она не выйдет к ужину, мы без нее прекрасно обойдемся! Слава богу, Диди прекрасно может поддержать беседу.
— Да и ты, мусенька, в беседе любого за пояс заткнес, — сказал бедный трусишка. — За словом в карман не полезес. И потом, у тебя сарм.
Она деликатно вздохнула и с выражением преисполненной достоинства тихой грусти поставила на место флакон с английской солью.
— Ладно, хватит думать об этой особе, она того не заслуживает. Подойди ко мне, я поправлю тебе галстук, он съехал набок.
— Но ответь мне, засем ты сняла красивое платье для торзеств, которое тебе так идет?
— Я заметила, что оно сзади помялось. Марта мне его сейчас гладит.
Услышав звонок во входную дверь, она в спешке набросила кимоно, по которому ползали огнедышащие драконы, и побежала на лестницу. Опершись бородавчатыми руками на перила, она наклонилась в пролет и спросила, кто там. Вытаращив глаза, растрепанная и вспотевшая служанка прокричала с нижней ступеньки, что это «хаспатин нашшот ушина».
В этот момент прозвонил будильник, и мадам Дэм все поняла.
— Вы хотели сказать метрдотель?
— Та, матам.
— Пусть подождет. Послушайте, Марта, — добавила она вполголоса, — не забывайте то, что я вам сказала, не отходите от него ни на шаг. Ясно?
Быстренько посетив то место, которое она именовала buen retire, она спустилась вниз как раз в тот момент, когда половину пятого пробили стенные часы из Нешателя, драгоценная собственность месье Дэма, гордившегося тем, что, по слухам, на эти часы смотрел сам Наполеон, когда приезжал в Швейцарию. Преисполненная собственной социальной значимости, мадам Дэм вошла в кухню величественно, как броненосец. Как только она увидела этого мастера экстракласса, пятидесятилетнего плохо выбритого человека, который доставал свой фрак из картонного чемодана, она сразу почуяла в нем врага и решила немедленно показать ему, кто хозяин в доме.
— Ужин должен быть сервирован в восемь часов. Гость придет в половине восьмого. Это господин заместитель Генерального секретаря Лиги Наций. Когда вы откроете ему дверь, ведите себя с ним как полагается с такой важной персоной. — (Мастер экстра-класса слушал с непроницаемым лицом, и она решила, что он себе на уме. Чтобы поставить его на место и показать, с кем он имеет дело, она протянула ему одну из карточек с меню. Закончив читать, он, не сказав ни слова, с тем же непрошибаемым видом положил карточку на стол. Какой наглый тип. Ну ладно, подождет он своих чаевых.) — Кроме икры, которая не отмечена в меню, мы заказываем ее отдельно, все принесут в шесть часов от ресторатора Росси, очень известный торговый дом.
— Я знаю, мадам.
— Основную работу по разогреванию сделает повар от Росси. Вам нужно будет только подать.
— Очевидно, мадам. Это моя работа.
— Вы можете уже начать накрывать на стол, естественно, по всем правилам. Нас будет пятеро, включая господина заместителя Генерального секретаря. Я передала ключ от столовой служанке, она вам поможет. Салфетки сложить как обычно, веером.
— Что-что, мадам?
— Я говорю: сложить салфетки веером, как мы обычно делаем для приемов.
— Сложить веером? Хорошо, мадам. Однако я хочу обратить внимание мадам на то, что так уже давно не делают. Для обеда салфетку просто складывают и кладут на тарелку. Для ужина салфетку кладут на маленькую тарелочку для хлеба, она просто складывается и в нее заворачивается маленький хлебец, и ставят ее слева от тарелки для супа, поданной заранее. По крайней мере, так всегда делали у его королевского высочества господина герцога Немурского, которому я служил в течение десяти лет. Но если мадам желает, я могу сложить ей салфетки как угодно, веером, зонтиком, сумочкой, велосипедным колесом, лебедем и даже создать имитацию верблюда. Как мадам захочет, я весь к ее услугам.
— Я не придаю такого значения этим мелочам, — сказала мадам Дэм, красная как рак. — Делайте как хотите. Это все пустяки.
Выпятив челюсть, она вышла с важностью и величием собственницы, закованная в корсет собственной значимости, с высоко поднятой головой, машинально проведя три раза рукой по заду, как бы приласкав его, но на самом деле чтобы убедиться, все ли там прилично и не задралось ли кимоно во время пребывания в том заведении, которое ее муж называл «одно местесько» или же «место, куда король песком ходил».
— Ерунда какая-то это ее меню, — сказал мастер экстра-класса Марте. — Раковый суп, да потом омар, да ко всему этому еще икра, на что это похоже! А потом сладкое мясо, а потом еще бекасы и гусиная печенка! Намешали чего ни попадя, сразу видно, люди непривычные. Составить меню ужина — целое искусство, должна быть логика! А это меню еще распечатали на пяти листках! И смех и грех! И ради такого меня еще заставили прийти в полшестого, когда ужин в восемь! О-ля — ля, чего только в жизни не бывает!
Увидев какой-то текст в рамочке над раковиной, он надел очки и вгляделся в маленький стихотворный шедевр, который мадам Дэм переписала каллиграфическим почерком и который по ее личному указанию служанка должна была читать каждое утро.
На кухне, словно в чистом поле,
Над нами Божье око бдит,
Сил не жалейте, доброй воли,
И Он за то вознаградит:
В семье здоровье и порядок,
Как каждый день и час хорош!
За дело, дева, труд так сладок.
Ведь что посеешь, то пожнешь.
(Стихотворение мадам Т. Комб.)
— Значит, этот стих висит здесь для вас?
— Да, месье, — сказала Марта, прикрыв рукой беззубую смущенную улыбку.
Он сел, скрестил ноги, развернул газету и погрузился в изучение спортивной хроники.
Уязвленная до глубины души салфетками герцога Немурского, она пыталась переварить всю эту историю, маяча в коридоре, ведущем в прихожую, с единственной целью: выяснить, когда же этот тип соизволит повиноваться. Чтобы как-то оправдать слежку, она бесцельно переставляла предметы с места на место, имитируя уборку, вне себя от ярости: приходится дожидаться, когда же обслуживающий персонал все же настроится поработать. Она торчала там минут десять, а этот тип даже не начал накрывать на стол! Ничего себе пример для Марты, которая теперь увидит, что можно безнаказанно ослушаться хозяйку! Может, вернуться в кухню и повторить приказание? Мерзкий проходимец вполне способен ответить, что спешить некуда, еще нет даже шести часов. Тогда уж она точно упадет в глазах Марты. Или позвонить в агентство и попросить прислать другого метрдотеля? Они наверняка ответят, что сейчас нет под рукой другого мастера экстракласса. К тому же телефон стоит в коридоре, и этот тип услышит разговор и станет вести себя еще хуже, чтобы отомстить. Она связана по рукам и ногам благодаря прихоти пролетария с картонным чемоданом. Насчет имитации верблюда — это явно был гнусный намек. Вот уж впрямь, да здравствует Муссолини!
