Книга Шоколадная война - Роберт Кормир

Рехнуться можно.

Лотерея — но какая!

Такой лотереи еще не бывало ни в Тринити, ни в других школах.

Арчи, организатор и вдохновитель всего мероприятия, следил за его подготовкой: за тем, как наполняется стадион, как идут сплошным потоком зрители, как в свете прожекторов, чуть согревающих прохладный вечерний воздух, продаются и меняют владельцев бумажные лоскутки. Он стоял рядом с импровизированной сценой, которую под его руководством воздвигли сегодня после уроков Картер и остальные Стражи. Это был старый боксерский ринг — его извлекли из недр трибуны и вернули в прежнее состояние, если не считать отсутствия канатов. Платформа располагалась прямо на пятидесятиярдовой линии, перед самыми трибунами, чтобы каждый зритель мог видеть представление во всех подробностях и ничего не пропустил. Такой уж он, Арчи, — деньги, отданные за билет, должны окупиться до последнего цента.

Футбольное поле находилось по меньшей мере за четверть мили от школы и здания, в котором жили учителя. Но Арчи позаботился и о дополнительной страховке. Он выдал это сборище за футбольное состязание, закрытое для взрослых — якобы потому, что они смущают болельщиков. Разрешение добывал Карони — любимчик учителей, похожий на ангелочка или певчего из церковного хора. Ну кто такому откажет? И вот наконец все готово: народ собрался, в воздухе разлита бодрящая свежесть, он словно наэлектризован зрительским нетерпением — а в ринге, тревожно поглядывая друг на друга, стоят Рено и Янза.

Арчи всегда дивился, глядя на то, что он сам задумал и организовал. Вот, например, все эти ребята делали бы сегодня вечером что-то другое, если бы Арчи не сумел круто изменить их планы. И все, что для этого понадобилось, — капелька его воображения и два телефонных звонка.

Первый звонок — Рено, второй — Янзе. Но Янзе он звонил, можно сказать, для порядка. Арчи знал, что в его власти придать действиям Янзы любую форму, как комку глины. А вот звонок Рено требовал правильной тактики, изобретательности и толики того особого искусства, которым он, Арчи, так хорошо владел: действовать издалека, обходом, стороною. Как шекспировский Полоний, усмехнулся Арчи.

Телефон прозвонил, должно быть, раз пятьдесят, и Арчи не винил парня за то, что он не кидается к аппарату сломя голову. Но терпение принесло свои плоды, и наконец в трубке раздался голос Рено — невозмутимое «алло», в котором, однако, сквозило нечто еще. Арчи распознал это нечто — ледяное спокойствие, решимость. Прелестно. Теперь его можно брать голыми руками. Арчи почувствовал прилив торжества. Парень готов на все. Он хочет действовать, рвется в бой.

— Хочешь поквитаться, Рено? — подстегнул его Арчи. — Отомстить? Ответить ударом на удар? Показать всем, что ты думаешь об их дерьмовых конфетах?

— И как же я это сделаю? — Рено говорил осторожно, однако Арчи уловил в его голосе явную заинтересованность.

— Да запросто, — сказал Арчи, — если, конечно, в штаны не наложишь. — Подначка — первое оружие.

Рено молчал.

— Есть у нас в школе такой Янза. В общем-то, пустое место, дрянь дрянью, честно говоря. Натуральная скотина. И я слышал, ему понадобилась помощь целой банды дружков, чтобы тебя приструнить. Вот я и подумал, почему бы вам с ним не разобраться? На стадионе, у всех на глазах. В боксерских перчатках. Цивилизованно. Это способ расквитаться со всеми, Рено.

— С тобой тоже, Арчи?

— Со мной? — голосом изумленной невинности. — Черт, да я-то тут при чем? Я просто делал свою работу. Дал тебе задание — не продавать конфеты, а потом другое — продавать их. А все остальное ты сделал сам, приятель. Я тебя не бил. Я вообще не люблю насилия. Но ты, что называется, разворошил осиное гнездо…

Снова тишина в трубке. Арчи заговорил еще мягче, продолжая давить, улещивать, убеждать:

— Слушай, Рено, я даю тебе этот шанс, потому что верю в честную игру. Шанс покончить со всей этой дурацкой историей и вернуться к нормальной жизни. Ну не сошелся же весь свет клином на каких-то паршивых конфетах! Вы с Янзой на ринге — одни, лицом к лицу, без всякого жульничества. И на этом конец, точка, финиш. Я тебе гарантирую. Слово Арчи.

И парень повелся на это — проглотил и крючок, и грузило с леской, хотя разговор еще некоторое время не клеился. Но Арчи был терпелив. Терпение всегда приносит плоды. И он, конечно же, выиграл.

Теперь, обозревая результаты своих трудов — полные трибуны, толчею, в которой азартно продавались и перепродавались лотерейные билетики с нацарапанными на них указаниями, — Арчи тихо ликовал. Он успешно обвел вокруг пальца и Рено, и Леона, и Стражей, и всю эту жалкую школу. Я могу охмурить кого угодно. Я — Арчи.

* * *

Представь себе, что ты прожектор, сказал себе Оби, и водишь своим лучом по всему стадиону, останавливаясь то там, то сям, высвечивая отдельные места, выхватывая самое важное из происходящего. Потому что — давай это признаем — событие действительно важное, и Арчи, этот сукин сын, эта хитрая, хитрющая сволочь, снова попал в десятку. Вон он, стоит около ринга с такой физиономией, словно все, что он видит, ему подвластно. Да так оно, собственно, и есть. Он заманил сюда Рено, бледного и напряженного, как будто его вывели на расстрел, и этого урода Янзу, похожего на зверюгу, который ждет не дождется, когда его спустят с цепи.

Оби-прожектор направил свой луч на Рено. Бедный, глупый обреченный сосунок. Он не может победить, хоть и не знает этого. Кого победить — Арчи? На это никто не способен. Арчи, которому грозит поражение, — ах, какое это было восхитительное зрелище, там, на последней сходке Стражей, когда он стоял перед ними униженный, — но теперь он снова на коне, все конфеты благополучно распроданы, и он опять рулит, опять держит в узде всю школу. Из чего следует, что кроткие вовсе не наследуют землю. Тоже мне, открытие! Должно быть, Арчи это уже когда-то говорил.

* * *

Не шевелись. Чтоб ни одна мышца не дрогнула. Выжидай; смотри и жди.

Левая нога у Джерри заснула.

Как твоя нога может заснуть, если ты стоишь?

Не знаю. Но заснула.

Нервы, скорее всего. Напряжение.