– Я жду, когда на меня наденут наручники, – ответил Роу и невесело усмехнулся.
– Согласитесь, что нашего друга Грейвса можно понять, – сказал мистер Прентис.
– Неужели жизнь и в самом деле такая? – спросил Роу. Мистер Прентис нагнулся вперед с заинтересованным видом, словно всегда был готов пожертвовать анализом частного ради общего теоретического рассуждения.
– Это жизнь, – сказал он, – значит, можно сказать, что она именно такая.
– Но я совсем иначе ее представлял! – И он объяснил: – Я думал, что жизнь гораздо проще и… благороднее. Такой она, наверно, кажется всем мальчишкам. Я воспитывался на рассказах о том, как капитан Скотт писал последние письма домой, как Отс попал в снежный буран, а кто-то еще – забыл, как его звали, – потерял руки, производя опыты с радием, и как Дамьен жил среди прокаженных… – воспоминания, которые постепенно стираются, когда на них накладывается опыт повседневной жизни, ожили в маленьком душном кабинете огромного серого здания. Высказаться было таким облегчением! – В одной книжке, она называлась «Маленький герцог», написала ее некая Юнг… Если бы вас перенесли из того мира на место, которое вы занимаете сейчас, вы бы тоже растерялись. Пропавший Джонс и кекс, «лазарет», бедный Стоун… все эти рассказы о человеке, которого зовут Гитлер… ваши папки со всеми этими несчастными… жестокость, бессмыслица. Так и кажется, будто меня отправили путешествовать с испорченным компасом. Я готов сделать все, что вы хотите, но не забывайте: я еще тычусь во все углы, как слепой. Люди постепенно узнают жизнь. Война, ненависть… мне все это так странно! Я к этому не подготовлен. По-моему, самое лучшее – если меня повесят.
– Да, да, – живо сказал мистер Прентис, – это необыкновенно интересное дело. Вижу, для вас наш мир кажется жалкой и отвратительной дырой. Мы-то научились с ним ладить.
– Меня пугает, – сказал Роу, – что я не знаю, как я с ним ладил до того, как потерял память. Когда я ехал сегодня в Лондон, я не представлял себе, что увижу столько развалин. Ничто меня уже больше не удивит так, как это. Бог его знает, что за развалина я сам. Может, я и в самом деле убийца?
Мистер Прентис снова открыл папку и пробормотал:
– Ну теперь мы уже не думаем, что вы убили Джонса. – Он был похож на человека, который, заглянув за чужой забор, увидел там какую-то мерзость и спешит подальше уйти. – Весь вопрос: отчего вы потеряли память? Что вы об этом помните?
– Только то, что мне сказали,
– А что вам сказали?
– Будто разорвалась бомба. От нее у меня этот шрам.
– Вы были один?
Он не сумел прикусить язык и ответил:
– Нет.
– Кто с вами был?
– Девушка. – Поздно, придется вмешать в это дело ее; но если он не убийца, что за беда, если ее брат помог ему бежать! – Анна Хильфе. – Даже ее имя приятно было произнести.
– Как вы очутились вдвоем?
– По-моему, у нас был роман.
– По-вашему?
– Я не помню.
– А что она говорит?
– Она говорит, будто я спас ей жизнь.
– Свободные матери… – размышлял мистер Прентис. – А она объяснила вам, как вы попали к доктору Форестеру?
– Ей запретили мне это рассказывать. – У мистера Прентиса вздернулась бровь. – Они хотели, по их словам, чтобы память вернулась ко мне сама, постепенно. Без гипноза, без психоанализа.
Мистер Прентис просто сиял, слегка раскачиваясь на краешке стула, – у него был такой вид, будто он отдыхает после удачной охоты.
– Да, им было бы совсем некстати, если бы к вам вернулась память… Правда, на худой конец всегда можно было прибегнуть к «лазарету».
– Если бы хоть вы мне сказали, в чем дело!
Мистер Прентис поглаживал ус; у него было ленивое выражение лица, как у лорда Бальфура, но было видно, что это напускное. Он придумал себе такой стиль – это облегчало жизнь.
– Скажите, а вы часто бывали в «Ригел-корте»?
– Это что, отель?
– Ага, тут вам память не изменяет. Мистер Прентис закрыл глаза; может быть, это тоже была поза, но кто может обойтись без позы?
– Почему вы спросили меня о «Ригел-корте»?
– Просто так, догадка. У нас ведь очень мало времени.
– Для чего?
– Для того, чтобы найти иголку в стоге сена.
III
Казалось, мистер Прентис не способен на большие физические усилия, например бег по пересеченной местности. Но в ближайшие несколько часов он показал, как он был вынослив, ибо гонка была изнурительной.
Он бросил свою загадочную фразу в пространство и вышел из комнаты, так и не договорив; его длинные ноги почти не гнулись, как ходули. Роу остался вдвоем с Бивисом, и время потянулось медленно. Солнце, сулившее поутру ясный день, оказалось обманчивым: зарядил не по сезону холодный мелкий дождик. Спустя долгое время Роу принесли на подносе чай и кусок пирога.
Бивис не был склонен к беседе, словно его слова могли быть использованы как показания в суде, и Роу только раз попытался прервать молчание:
– Хотел бы я все-таки знать, в чем тут дело!
Зубастый рот Бивиса открылся и захлопнулся, как капкан.
– Государственная тайна! – заявил он и тускло уставился на пустую стену.
Внезапно появился мистер Прентис; он быстро вошел на своих негнущихся ногах в сопровождении какого-то человека в черном, который держал на животе обеими руками котелок, словно миску с водой, и слегка задыхался, догоняя мистера Прентиса. Он остановился в дверях и злобно уставился на Роу:
– Это он, мерзавец! Никаких сомнений, это он. Я узнаю его, несмотря на бороду. Загримировался.
Мистер Прентис захихикал.
– Превосходно, – сказал он. – Все сходится.
Человек с котелком заявил:
– Он внес чемодан и хотел его оставить. Но я получил указания. Я ему сказал, чтобы он дождался мистера Траверса, Он не желал его ждать. Еще бы, он-то знал, что там внутри… Но что-то, видно, у него сорвалось. Не удалось погубить мистера Траверса, зато чуть было не укокошил бедную девушку. А как началась суматоха, его и след простыл…
– Я не помню этого человека, – сказал Роу.
– А я присягну в любом суде, что это он! – яростно замахал котелком незнакомец.
Бивис наблюдал за этой сценой с раскрытым ртом, а мистер Прентис только хихикал:
– Сейчас не время ссориться. Выясните отношения позже. Теперь вы нужны мне оба.
– Объясните мне хоть что-нибудь! – взмолился Роу. Проделать весь этот путь, думал он, чтобы снять с себя обвинение в убийстве и попасть в такую неразбериху.
– В такси, – сказал мистер Прентис. – Объясню в такси. – И он двинулся к двери.
