— Убежден, что советская контрразведка сумела задержать тройку парашютистов во главе с Зотовым, которых мы забросили для встречи группы Крота, — высказался по этому поводу на совещании капитан Радль.
— За Зотова я готов поручиться головой, — подал реплику обер-лейтенант Шмидт, — он из белоэмигрантов и абсолютно надежный агент!
— Пусть так! — доказывал гауптман. — Однако помимо Зотова были еще двое, и в лапы смершевцев мог попасть любой из них, а уж разговорить пленного русские наверняка сумели!
В спор двух офицеров вмешался Скорцени:
— Успокойтесь, господа! В принципе я согласен с Карлом: наше слабое звено на этапе выброски десанта — именно встречающие агенты, которые заранее должны найти площадку для приземления и сообщить нам ее координаты. Если русская контрразведка их захватывает, то и основная группа неизбежно попадает в засаду.
С места за длинным столом, на котором были разложены карты местности предстоящего десантирования, поднялся фельдфебель Преглер — он и Крафт находились тут же:
— Разрешите предложение, господин майор!
— Говорите, Рудольф.
— Встречающие агенты — элемент дополнительного риска. Вспомните, господин штурмбаннфюрер: в Югославии и Франции нам приходилось десантироваться на парашютах в лесистой горной местности без всякой подготовки, с ходу. Мое предложение: поступить таким же образом и сейчас!
— Разумно, — откликнулся Скорцени, — я думал над этим. Поступим так: группа Валеева — Преглера десантируется «вслепую», без встречающих агентов на земле, в намеченном квадрате в ночное время.
Все склонились над картой — майор между тем продолжал:
— Что касается группы Минкина — Крафта, их встретит надежный и проверенный человек — агент по кличке Крот. Это командир первой группы, предположительно уничтоженной. Сам Крот уцелел и в настоящее время находится в Смоленске, где связался с нашими людьми.
Скорцени проводил совещание в расположении своих диверсионных подразделений в местечке Фриденталь. Это был тщательно охраняемый объект в восьмидесяти километрах от Берлина: даже среди высокопоставленных эсэсовцев о нем ходили легенды, в которых трудно было отличить правду от вымысла, — настолько это таинственное место вокруг старинного охотничьего замка и все, что с ним связано, было строго засекречено…
В конце 1942 года тысячи заключенных из расположенного поблизости концентрационного лагеря смерти Заксенхаузен начали здесь особые строительные работы: большая территория вокруг замка была обнесена высокой, почти трехметровой каменной стеной, по гребню которой проложили спираль из колючей проволоки и пропустили ток высокого напряжения. Внутри возвели целый комплекс жилых и хозяйственных построек, а также различные сооружения специального назначения: прекрасно оборудованные стрелковые тиры, мастерские и даже особые секретные лаборатории… Этот тщательно охраняемый объект назывался «Специальные курсы» под руководством штурмбаннфюрера СС Скорцени. По сути, это была секретная спецшкола, где готовились супердиверсанты для выполнения самых сложных заданий в любой точке земного шара. В основном обучение здесь проходили немцы, причем в большинстве — члены СС. Но иногда делались исключения — жизнь заставила, особенно начиная с сорок четвертого года, когда положение Германии на фронтах резко ухудшилось. Поэтому во Фридентале появились в числе прочих и русские курсанты: их готовили для забросок на советскую территорию с особо важными заданиями. Если абвер делал основную ставку на массовость забросок агентов-парашютистов в Россию, не жалея людского «материала» из предателей и военнопленных, то у Скорцени готовили по принципу, который в свое время выдвинул Ленин (правда, по другому поводу): «Лучше меньше, да лучше!»
Конечно, были и «проколы» — как в случае с группой Зотова, но, как правило, «питомцы» Фриденталя оправдывали возложенное на них доверие — хотя это уже не могло принципиально изменить стратегическую обстановку на фронтах. Слишком поздно! Впрочем, были люди, которые смотрели много дальше: мировая война с коммунизмом и Россией еще впереди, и курсанты школы майора Скорцени в будущем без работы явно не останутся…
Подготовку на «специальных курсах» проходили всестороннюю: слушателей помимо стрелкового дела и приемов самообороны натаскивали владению холодным оружием, прыжкам с парашютом, навыкам вождения. Причем обучали виртуозной езде не только на автомобилях всех марок, но и умению управлять лодками, катерами, различной военной техникой (включая танки) и даже самолетами и паровозами. Курсанты получали специальные познания в области медицины: например, по теории ядов и отравляющих веществ. Изучали подрывное дело, топографию, радиодело и искусство владения микрофотосъемкой. Особое внимание уделялось навыкам подделки документов с помощью различных методов, в том числе химических — например: умению незаметно переклеить фотографию на паспорте или ином удостоверении личности, «вывести» часть старой записи и незаметно внести новую. График обучения был очень плотным: курсанты находились в учебных классах, тирах и полигонах по двенадцать часов в сутки, до изнеможения постигая нелегкую науку разведчика-диверсанта. Но и результаты говорили сами за себя: слушатели спецкурсов Скорцени по праву считались одними из лучших (если не лучшими) диверсантами в мире. Тот же Яковлев-Крот как-то признался капитану Радлю: «За два месяца у вас, господин капитан, я получил больше, чем за все предыдущие годы обучения и службы в абвере». Конечно, в какой-то мере Яковлев хотел польстить начальству — в абвере он тоже научился очень многому, но тем не менее была в его словах и немалая доля правды…
— Итак, господа, все основные вопросы мы обсудили и разрешили. — Скорцени поднялся со стула, встали и все остальные. — Теперь от слов пора переходить к делу! Уже сегодня поздним вечером обе группы должны вылететь в Восточную Пруссию, откуда следующей ночью десантироваться в тыл к русским. Желаю успешного выполнения задания во имя победы Великой Германии! Хайль Гитлер!
— Хайль!.. — дружно ответили присутствующие.
Диверсанты вышли на свежий воздух: уже стемнело, и Скорцени глянул на часы — семь вечера. Рядом находилась специальная площадка для курения, и большинство участников совещания задержались покурить и обменяться мнениями — сбор для выдачи оружия, экипировки, документов и другого снаряжения для заброски был объявлен через десять минут. Скоро они переоденутся в форму советских военнослужащих, а пока на всех было камуфляжное обмундирование спецподразделений СС, включая полевые кепи с кокардой в виде «мертвой головы» — черепа и костей. Майор Скорцени выделялся из общей массы: на нем была серая повседневная общевойсковая форма с двумя погонами на плечах: примечательно, что на черных эсэсовских мундирах носился только один погон, на правом плече. В петлицах его офицерского френча отчетливо выделялись знаки различия штурмбаннфюрера и руническое обозначение СС в виде двух молний. Скорцени покурил в стороне, на пару с капитаном Радлем, потом подошел к выстроившимся диверсантам обеих групп. Когда он неспешно прохаживался вдоль строя, вглядываясь последний раз перед заброской в лица своих «питомцев», к нему подбежал солдат-вестовой из штаба и попросил срочно пройти к телефону: вызывал Берлин. На проводе находился бригадефюрер СС Шелленберг, который был весьма краток: Скорцени предписывалось передать текущие дела своему заместителю и срочно отбыть в Венгрию, в Будапешт — для реализации операции «Мортира». Майор не удивился: в последние полгода обстановка на фронтах и в тылу Германии настолько обострилась, что он буквально разрывался между Германией, Восточным фронтом, Италией, Югославией, Францией — везде возникала необходимость в его присутствии. Теперь вот Венгрия…
