Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
— Чо ты орёшь?! Это не моя идея была, в два ночи хуйнёй заниматься!
— Не хуйнёй, а еблей, дура!
— Сам дурак! «Синенькая пися…». У меня теперь, пиздец, комплекс неполноценности будет!
— А у меня яйца травмированы!
— Мозг у тебя травмирован, Вова! Сказала тебе сразу: давай похряпаю. Нет, ему куртуазность нужна! У него идеи наполеоновские! На чемодане ему подавай! Мудвин!
— Да иди ты в жопу! Второй раз на те же грабли! Если б не я — ты б девственницей померла бы, наверное! И сними ты этот саван в полоску, щас сблюю!
…Полтретьего ночи.
В комнате горит ночник, и освещает тусклым светом меня, тельняшку, разломанный чемодан, резиновые тапки, Вовины красные яйца, и мою синюю писю.
Куртуазно так, что ахуеть.
— Вов… Ну, давай мириться, а? Давай, поиграем? Давай, как будто бы ты пионер будешь в пилотке красной, а я как будто бы пионервожатая Надежда Константиновна. Хочешь, а?
Мужа жалко. Яйца у него красные, ебло пластилиновое, глаза блестят подозрительно.
На шорты уже похуй. Нутром чую, свалит он от меня. Как пить дать свалит. А всё потому, што у меня шляпы нету, тельняшка воняет, и чемодан хуёвый. И пися синяя.
— Давай… — Вздыхает муж. — У тебя есть очки и юбка до колена?
— У меня дудка пионерская есть, а очки только пласмассовые, с грузинским носом и усами. Сойдёт?
— Сойдёт. Давай так: я щас выйду в коридор, и три раза оттуда подудю. А ты мне скажешь: «Петров, заебал ты дудеть! Быстро зайди ко мне, щас я тебе пионерский выговор сделаю!» Идёт?
* * *
Три часа ночи. Лежу в кровати, нацепив мамин халат говнянского цвета, и грузинский нос с усами. В коридоре натужно дудит в пионерскую дудку Вова. Пися у меня синяя.
Ну, скажите мне, кто из вас не ебался в три часа ночи в мамином халате, и в очках с усами, и я скажу кто вы.
Вы — счастливые люди.
И вам не нужно ебаться на чемодане, чтобы спасти свой брак.
Мне, например, это не помогло.
Хотя, скорее всего, во всём виновата оранжевая каска и пионерская дудка. Хуёвое сочетание.
И синяя пися тут совершенно ни причём.
Глава двадцать первая
— Ирка, милая, любимая… — Я ныла в телефонную трубку как профессиональный нищий.
— Ирка, не будь ты скотиной, возьми меня!
— Хуй тебе. — В шестой раз ответила Ирка, но по её голосу я поняла, что ещё щущуть — и она сломается. — Я тебя с первого класса знаю. Свинью такую. Ты мне всю дачу загадишь.
— Не загажу! — Я истово перекрестилась, и сообщила об этом Ирке:
— Вот те крест на пузе. Ира, я перекрестилась, если чо.
— Ничего святого в тебе нет. — С горечью сказала Ирка, и процедила сквозь зубы:
— Завтра в девять утра чтоб была на Выхино, у автовокзала. Вовке своему скажи, чтобы он какие-нибудь шмотки взял, переодеться. Будет мне яблоню выкорчёвывать, пользы ради.
Я положила трубку, и завопила:
— Вованище, мы едем!
Муж, стоящий у меня за спиной, даже не вздрогнул. Только нашёл глазами бумажную икону с Николаем Чудотворцем, мученически на неё уставился, и прошептал:
— Есть Бог на свете…
Те, кто начал свою супружескую жизнь в квартире с прилагающимися к ней родителями — меня поймут. С родителями жить трудно. Даже если это твои собственные родители. На третьем году семейной жизни я крепко сторчалась на валерьянке, а Вовка стал испытывать проблемы с потенцией. Половая жизнь нашей ячейки общества неумолимо угасала, и впереди маячила перспектива развода и дележа имущества, состоящего из телевизора и холодильника с магнитиком в виде жопы.
Иначе и быть не могло. Вовкину потенцию сильно повредила моя мама, каждую ночь входящая в нашу спальню со словами «Одурели что ли — трахаться на ночь глядя? Отцу завтра в шесть вставать, а они пыхтят на весь дом!», и имеющая нездоровую привычку хвалиться своим подругам Вовкиными яйцами: «А какие яйца у моего зятя! Он вчера сидит на кухне в трусах, картошку чистит. Ноги раздвинул — а из трусов такой царь-колокол вывалился — я охуела. Повезло моей дочушке, повезло».
Мои попытки поговорить с родительницей «по душам» дали прямо противоположный результат. Теперь мама каждую ночь входила к нам в спальню, где-то в промежутке между петтингом и минетом, и громко докладывала: «Завтра суббота. Папе на работу не надо — можете трахаться». А подругам своим стала рассказывать, что у Вовки, как оказалось, яйца очень мелкие, а большими они ей вначале показались, потому что у неё очки на плюс шесть. И дочушке её не повезло.
С Вовкиными родителями мне жилось бы намного хуже, потому что папа у него полковник в отставке, и наше первое с ним знакомство началось и закончилось тем, что папа посмотрел на меня как Собчак на Катю Гордон, и отчеканил: «Такое жидкое говно нам весь генофонд испортит. Ни рожи, ни кожи, ни сисек, ни писек. Наплодит тебе хомяков-рахитов и вот таких медуз беспозвоночных, а потом с первым попавшимся гомосеком свалит. А я твой зоопарк кормить не буду».
В общем, выбора не было, и после свадьбы мы с Вовкой стали жить у меня, получив в подарок от родителей набор кастрюль, и предупреждение: «Только попробуйте замок в дверь врезать. Мне внуки ещё не нужны».
Нам внуки тоже пока были не нужны, но ебаться, в общем-то, хотелось. Вовке даже каждый день. Поначалу. Но, спустя два года, Вовке уже не хотелось ничего, кроме как отравиться. А мне постоянно хотелось валерьянки. Вначале мы пытались наладить половую жизнь в гостях у друзей, но друзья быстро догадались, зачем мы к ним приходим, и два часа кряхтим в ванной, и перестали нас приглашать после того, как мы им сорвали раковину, и нечаянно забрызгали зеркало.
Оставалась только Ирка. Ирка, и Иркина дача. У Ирки мы в гостях не были ни разу, и общих знакомых, которые могли бы ей насплетничать про зеркало и раковину, у нас тоже не было. Тем не менее, Ирка никогда не приглашала меня в гости, памятуя о том, как четыре года назад она оставила мне ключи от своей квартиры, в которой жила голодная кошка, нуждающаяся в регулярном питании, а я за три дня Иркиного отсутствия затопила ей квартиру, сломала телевизор, разбила стекло в серванте, и потеряла кошку. Кошку мне Ирка не простила до сих пор, и мою просьбу взять меня и Вовку с собой на дачу — сразу восприняла в штыки. Но она ж меня с первого класса знает. Я ж без мыла в жопу влезу. Поэтому впереди нас с Вовкой ждали незабываемые выходные, полные секса, разврата и разнузданных оргий.
В Выхино наша супружеская пара была уже в восемь утра. На тот случай, если Ирка передумает, и захочет уехать без нас. Наши глаза лучились счастьем, карманы были туго набиты гандонами, и мы крепко держали друг друга за руки.
Ирка появилась у билетных касс в восемь сорок пять, что подтвердило мою догадку о её непорядочности.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
