– И это окупается?
– Откровенно говоря, этот вопрос не ко мне, – улыбнулся Фридерик, – а к Департаменту Инвестиций, который наполовину финансирует проект. Из того, что мне известно, такой метод добычи соединений углерода на нужды лунных колоний дохода не дает, но и дотировать станцию тоже прекратили. Возможно, это станет технологией будущего. Возвращаюсь к первому вопросу. Гостям не положено находиться в секторах промышленности и управления, которые формально рассматриваются как секретные правительственные объекты.
– А какие исследования здесь проводятся? – спросил Даниель. – Я имею, конечно, в виду те, что не являются секретными.
– Секретность касается не тематики исследований, – улыбнулся Фридерик, – а их результатов. Здесь исследуется сопротивляемость материалов в условиях сверхвысоких давлений. Один из коллективов занят разработкой зонда, которому предстоит опуститься на поверхность Спаты. Работает здесь также коллектив биохимиков и биологов…
– Биологов? – удивился кто-то.
– Софорион, священная планета моих единоверцев, одарена жизнью. – Голос Фридерика стал серьезным. – Здесь, в атмосфере Спаты, мы также ищем её следы.
– Где на этой схеме расположены наши жилища?
– Здесь. – Плоский участок, лежащий посередине станции, разгорелся красным. – Кроме того, вам доступна центральная часть Семирамиды. Там находится модуль развлечений, магазины и виртуальные проекционные. Это также и сектор обучения. Жилища Клана прилегают к вашим, но доступ в наш модуль запрещен. Не стану пояснять почему. Только напомню, что у Клана свой социальный солярный статус, а наши объекты обладают экстерриториальностью и не подпадают под юрисдикцию ни Доминии, ни Гладиуса.
«Не потому ли именно здесь назначена встреча? – подумал Даниель. Возможно, решили, что в этом отрезанном от мира месте будет легче со мной связаться, избежав высланных за мной гончих псов?»
– Сколько человек сейчас находится на станции? – прозвучал короткий вопрос.
– Около ста технических, административных и научных работников, больше ста людей Клана, несколько десятков туристов и пилотов.
– И часто сюда заглядывают новые гости?
– Продолжительность смены для организованных групп десять дней. Можно прилететь самостоятельно, но это гораздо дороже. Автоматические транспортные корабли стартуют с северного полюса практически каждые несколько минут. Пассажирские паромы прилетают раз в два-три дня. Большинство членов экипажа и гостей вы сможете встретить, если посетите вечером развлекательный центр.
* * *
Зал развлечений Семирамиды имел форму куба с ребрами в двадцать метров. Это пространство заполняла сеть винтовых ступеней, лесенок, эскалаторов, связывающих подвешенные на различных уровнях платформы с релаксационными гнездами. Каждое место обеспечивало посетителям кулинарный сервис, предлагало широкую гамму имитаторов и галлюциногенов, было оборудовано проекционной виртуальной аппаратурой. Так что в зависимости от настроения и потребностей свое гнездо можно было отрезать от остальной части зала либо развлекаться вместе с остальными гостями. Пространство между гнездами заполняли голографические картины – динамичные, изменчивые, изображающие людей, странные создания, не только кадры из знакомых виртуалов, но и захватывающие, привлекающие игрой красок и форм сцены.
Действительно, сюда приходили все – туристы, технические сотрудники, летуны. Среди последних не видно было, пожалуй, только мастеров высших категорий, которых, кстати, как правило, именовали не летунами, а летниками.
Даниель занял место в одном из верхних гнезд. Ближе всех от него разместились двое мужчин. Они заказали уйму спиртного и примерно каждые четверть часа приступали к достаточно активным ласкам. Почти на уровне гнезда Даниеля располагалась площадка, занятая группой летунов-учеников. Юноши сидели вольготно, раскинувшись в креслах, однако Даниель не заметил, чтобы они хотя б недолго беседовали. Зато время от времени принимались петь. Из их глоток вырывались гудящие звуки, создающие ритмическую размеренную унылую мелодию. Даниель не понимал ни слова. У летунов были татуированные тела, то и дело они ненадолго раскидывали вокруг своего гнезда проекцию, изображавшую вращающийся клуб темной материи – плотного газа либо жидкости, из которой высверкивали разноцветные огни молний. Изображение быстро исчезало, а выплывающие из него летуны сидели, как прежде, почти неподвижно, в тишине, изредка прерываемой пением. Даниель видел ещё несколько гнезд – «купе», прикрытых проекциями, и не меньшее количество открытых. Где-то здесь следовало искать очередную информацию, а возможно, и информатора – человека с худощавым смуглым лицом и зелеными губами, того самого, который появился в проекции на ракетодроме Гольбайна.
Он заказал коктейль, ткнув пальцем в соответствующую иконку на черной столешнице, установил количество посетителей в гнезде – «один» и молча наблюдал, как стоящие по другую сторону его столика кресла сворачиваются, словно цветы к ночи. Его собственное кресло тут же увеличилось, превратилось в удобный диванчик, дополнительно генерировало подлокотники и подголовник, приглашая Даниеля прилечь.
В крышке стола раскрылось небольшое отверстие, из которого поднялся фужер с коктейлем. Даниель смочил губы.
– Ты не чувствуешь себя одиноким? – вырвал его из раздумий тихий голос в тот момент, когда он размышлял о совершенстве циклов получения сырья на космических станциях. Даниель поднял глаза. Над ним наклонился человек в ярко-красной мешковатой рубашке и с болтающимся на шее персональным проектором.
– Пожалуй, нет, – ответил он, немного помолчав. Это был один из двух только что лизавшихся типов из соседнего гнезда. Его дружок махнул Даниелю рукой и широко улыбнулся. – Я вижу, ты занят.
– Э-э-э, – буркнул Мешковатый. – Его я уже поимел. Тебя – нет.
– И не поимеешь. Сваливай.
– Ты не в настроении? Может, полетаешь со мной завтра? Пятый выход. В семь.
– Я здесь новичок. Один летать не умею.
– У меня есть разрешение. Я могу тебя буксировать.
– Я – гетеро. Отвали, – повысил голос Даниель. – Уйди!
– О Господи! Да не нервничай ты! Ухожу, ухожу. А хорошо, что ты гетеро. – Мешковатый ушел. По узкому мосточку и крутым ступенькам вернулся в свое гнездо. Даниель принялся за коктейль и краем глаза заметил, что истосковавшийся дружок Мешковатого тут же ухватил его за ягодицы.
Секундой позже в самой нижней части зала появились несколько человек из туристической группы Даниеля. Заметив его, они принялись кричать и размахивать руками. Пришлось пригласить их к себе в гнездо, хотя особого желания к этому у него не было, тем более что надо было все время присматриваться ко всем и всему.
До полуночи он пил и вел светскую беседу. Для порядка немножко потискал льнущую к нему девушку, смазливую, но не шибко умную модельершу. Выслушал множество политических комментариев, замечаний о склочничестве некоторых смутьянов и исторической миссии нового Совета Электоров, коему на роду писано вести Гладиус в современный мир. Он не стал возражать даже, когда один из новых знакомых принялся восхвалять Совет за введение ограничений в отношении «этих убийц танаторов». Он молчал. Молчал, зато терпеливо приглядывался к другим гнездам, голографическим скульптурам и сходящим в зал людям.
