— Странный сигнал из глубин известной тебе звезды.
Зрачки Махмуда вдвое увеличились в диаметре.
Тюрбанец прошептал с придыханием:
— Сигналы расшифрованы?
— Передача велась открытым текстом. — Лицо гостя скривилось болезненной гримасой. — Полагаю, не мы одни такие умные, еще кое-кто может догадаться. Поэтому надо молниеносно собрать команду и полным ходом спешить на кладбище.
— Интонации у вас тоже сохранились, — без улыбки заметил Махмуд Султан. — Только мало верится, что уважаемый профессор примчался на Землю искать ветеранов по портовым тавернам. Здесь, в Системе, нас осталось меньше десятка.
— Знаю, — кивнув, подтвердил астрофизик. — Примерно полсотни разделились почти поровну между Тау Кита, Фомальгаутом и Центавром. Те, кто живет на Фантоме и Визарде, должны прибыть на место своим ходом.
— Которые в Империи, тоже могут прилететь спецрейсом. Только в составе другой команды.
— Можно не сомневаться.
— Тогда зачем вы теряете время в этой клоаке?
— Нам понадобится надежная машина для глубоких погружений. Таких осталось немного, и лучшая из них — собственность Астроцентра на Бермудах. Ну и не надо скромничать, капитан 3-го ранга, вы мне тоже нужны позарез. Я намерен подобрать всех специалистов, включая стармеха и штурмана.
— Благодарю за доверие… э-э-э… профессор. Я уже послал ваше приглашение всем, кого знаю. Кое-кто даже откликнулся.
Внезапно Махмуд засуетился с перекошенной физиономией, едва не напугав астрофизика. Впрочем, причина его беспокойства оказалась вполне мирной — отставной артиллерист всего лишь переживал, что до сих пор не блеснул своим кулинарным искусством и не угостил, как положено, дорогого гостя.
— Мне лететь на Бермуды, — взмолился Гоц. — Время поджимает.
— Ерунда, — Махмуд отмахнулся. — Дорога — от силы час. К вечеру снова у меня будете.
Роботы-домовые уже загружали стол шедеврами земной кухни. Все блюда подавались в крошечной — чтобы больше разного попробовать — посуде.
Смирившись, астрофизик просмаковал суп из акульих плавников с пельменями, начиненными креветками. Затем они закусили водку острейшей красной капустой, отдали должное лангету и взялись за другой суп, овощной. Было невероятно вкусно, поэтому Гоц, увлекшись, отпробовал маринованные грибы, икру разных расцветок и салат из свежих балканских огурцов, помидоров и еще каких-то растений. Уже не сопротивляясь жестокой судьбе, профессор отдал должное плову с копченой рыбой, сверхъестественной утке в сырной заливке, а также жареной картошке, посыпанной зеленью, обложенной ломтиками мяса различных сортов и политой потрясающим кислым соусом.
Примерно после дюжины блюд Гоц все-таки проявил силу воли, сказав почти решительным голосом:
— Все, братишка. Пока я не лопнул, угости гостя интересной историей.
Сделав грустные глаза, Махмуд посетовал:
— У меня длинный «хвост». Боюсь, таможня и погранцы могут не пропустить на посадку человека, внесенного в списки всесистемного розыска.
— Это настолько серьезно? — удивился Гоц. — Мне казалось, что здешние чиновники уважают деньги больше, чем закон.
— Разве на Тау иначе?
— Представь себе. Мы кое-чего добились.
— Завидую, — признался бывший старший артиллерист. — В принципе за известную сумму меня, скорее всего, выпустят. Только неохота рисковать.
— Ладно, что-нибудь придумаю.
— Тогда позаботьтесь заодно насчет моей напарницы. Не хочу оставлять Бианку на Земле — слишком красива…
Махмуд показал голограмму. Белесые волосы, много веснушек, прозрачно-голубые глаза. Профессор заулыбался и проворчал:
— Я и забыл, как сильно у нас с тобой не совпадают представления о женской красоте.
— Вам, северянам, всегда что-то не нравится, — усмехнулся Махмуд. — А я человек южный, темпераментный…
— Ты скорее восточный.
— Но все равно темпераментный.
Махнув на него рукой — успокойся, мол, — Гоц поинтересовался:
— Чем теперь занимается наша Железная Леди?
— Говорю же — была моей напарницей.
Несмотря на преклонный возраст, коллега оказался бодрым и жизнерадостным фанатиком старой закваски. Гоц не успевал отвечать на непрерывный поток вопросов, жалоб и рассуждений. На третьей минуте он просто прекратил попытки подать голос, предоставив Суонку возможность выговориться.
Первым делом непоседливый сухощавый старикашка посетовал: дескать, не читал работ уважаемого коллеги. Потом без всякого логического перехода сообщил о десятке собственных болезней, поинтересовался мнением гостя по поводу межзвездной политической ситуации. Заодно уважаемый астроном наговорил массу колкостей в адрес нынешних правителей расколотой человеческой цивилизации.
— Поражаюсь вам, Рейнхард, — признался землянин. — В пространстве отчетливо чувствуется вонь скорой войны, а вы сумели выбить у своего правительства деньги на абстрактную науку.
— Наука редко бывает по-настоящему абстрактной, — глубокомысленно изрек Гоц. — А вы, Никлас, убеждены в неизбежности войны?
— Ну конечно! — вскричал Суонк, экспансивно взмахнув руками и остатками шевелюры. — Фомальгаут уже сражается. Ваши диктаторы готовы сцепиться с императором Центавра, земные власти боятся решительных действий, владыки Семпера увлечены своими политическими экспериментами, а Внешние Зоны ни на что не способны, но и там все грызутся между собой. Помяните мои слова — все эти княжества и банановые республики вот-вот вцепятся друг дружке к глотки, после чего придут настиане и поработят уцелевших.
— Звучит убедительно, — со вздохом признал таукитянин. — Меня и самого порой посещают опасения такого рода. Утешают лишь слухи, что правительства Центральной Зоны ведут переговоры о совместных действиях против Настиарны.
— Не договорятся, — желчно буркнул старый пессимист. — Мозгов не хватит… Впрочем, оставим политику президентам. Слушаю вас.
— Идея простая, — сказал Гоц. — Надо перебросить ваш батискаф к Сириусу для исследования аномальных явлений в короне большой звезды.
Пояснений не потребовалось. Разумеется, Суонк слышал о «Звездной Песне» — модулированных сигналах, которые на прошлой неделе зафиксировал астроном Михайлов из обсерватории подземного города на спутнике планеты Салдар. Чтобы раззадорить землянина, Гоц тонко намекнул: дескать, если вскроем природу этих сигналов, явление будет называться «феномен Суонка-Михайлова-Гоца».
— В этой истории меня смущает лишь одно обстоятельство, — сообщил Суонк.
— Стихи, — понимающе поддакнул гость.
— Вот именно. — Землянин засмеялся. — Спору нет, поэзия прекрасна. Только звезды не умеют рифмовать слова.
