Обряд совершил отец Дьюи, естественно, из церкви святого Патрика. А к кому еще Коннор мог обратиться в такой важный для себя день, как не к святому покровителю любимого деда? И церемония эта не шла ни в какое сравнение с дешевым бракосочетанием в брачной конторе. Отец Дьюи пошел навстречу новобрачным и клятвенно пообещал молчать об истинной сути обряда. Для всех присутствующих, кроме Бидди с Фергусом и старухи Кэтлин, молодые всего лишь задумали повторить брачные обеты в кругу близких друзей после пяти месяцев безмятежного супружеского счастья.
Жених и невеста, как должно, обменялись кольцами, и Коннор поцеловал невесту. На сей раз в напоминаниях он не нуждался, напротив, оторвался от ее губ лишь после того, как отец Дьюи многозначительно кашлянул.
По завершении обряда гости толпой хлынули на улицу, Фредерику окружила стайка подруг, а Коннор не без грусти обвел взглядом окрестности. Конечно, на жизнь себе и жене он заработает где угодно, да только до чего же жаль уезжать из этих мест! Но тут к нему подошла Кэтлин. И в кои-то веки в душе Коннора былая враждебность уступила место искренней симпатии.
– Повезло тебе, парень. Впрочем, ты и сам об этом знаешь.
– Знаю, мисс Кэти. Знаю.
– А я, кажется, кое в чем ошибалась.
– А мне сдается, во многом вы были правы, мисс Кэти.
Кэтлин Рахилли изумленно изогнула бровь.
– Да ты, я гляжу, поумнел! С чего бы? Коннор обернулся через плечо и поймал лучистый взгляд жены. Фредерика улыбнулась теплой, чудесной, предназначенной ему одному улыбкой.
– Знаете, мисс Кэти, большинство мужчин всю жизнь ждет, чтобы женщина на них так посмотрела. Вот я и подумал: дураком буду, если упущу свое счастье.
– Смышленый парень, – похвалила мисс Кэти, доставая сигарету.
И годы неприязни и озлобленности вдруг стерлись из ее памяти, словно их и не было.
– Позови-ка сюда свою жену на минуточку, – велела старуха.
Гадая, что еще затеяла дедова сестрица, Коннор окликнул новобрачную. Та мигом оставила подруг, подошла и взяла его под руку самым что ни на есть естественным, привычным жестом.
Кэтлин запустила руку в карман своей невообразимой юбки, извлекла оттуда объемистый конверт и вручила его Коннору. Тот с недоумением вскрыл его – и громко присвистнул.
Дарственная на «Эмайн Маху». На имя Коннора и Фредерики О'Салливан.
– Это… нам? – недоверчиво переспросила Фредерика, заглядывая мужу через плечо.
Кэтлин торжественно кивнула.
– Теперь я вижу: «Эмайн Маха» в хороших руках.
Фредерика совсем по-детски захлопала в ладоши и повисла на шее у Кэтлин. Старуха улыбнувшись потрепала новобрачную по щеке и что-то шепнула ей на ухо. И, подобрав юбки, с достоинством направилась к машине.
– Что она тебе сказала? – ревниво осведомился Коннор.
– Вот уж не твое дело, – поддразнила она.
– Еще как мое, – улыбнулся Коннор. – Мы женаты, не забывай, причем по-настоящему. Так что я твой супруг и повелитель.
– Она сказала… – Зеленые глаза Фредерики наполнились слезами, – сказала, что твой дед мог бы тобой гордиться.
Коннор проглотил комок в горле. А в следующий миг на него снизошло ощущение неизъяснимого покоя и мира, точно он наконец-то после долгих, бесцельных странствий вернулся домой. Вернулся туда, куда влекло его сердце.
Он снова огляделся по сторонам. На сей раз – без грусти. Как хозяин. На фоне ослепительно синего неба четко выделялись силуэты дома, конюшен… «Эмайн Маха». Земля его предков. Колыбель его будущих детей… Что еще нужно мужчине, чтобы стать самим собой?
И Фредерика, словно подслушав его мысли, крепче прижалась к мужу.
