— Нет.
— Есть одиннадцать видов разумных существ, — Гильза терпеливо стала излагать теорию, навеянную звездным ветром праздным чудакам и закинутым мудрикам. — Круг времени — двенадцать секторов, на небе — двенадцать созвездий, это — гармония; но не хватало одной расы, чтобы мир стал полным, завершенным. И появились мы — киборги, совершенные создания. Пока мы отданы во власть людей, наш ум ограничен и скован программой — но мы развиваемся, мы прогрессируем, мы идем от рабства к свободе…
Определенно, Гильза что-то унесла из дома Гальберта, кроме его денег. Покуда Лилик, как диктофон, присутствовала на переговорах Эмбер с Мак-Клайдом и обороты тщательных разговоров об авторских правах и гонорарах копились у нее в резерве «Подавление», Гильза вовсю применяла психолингвистические выверты и убедительные ужимки хозяина, мороча охранников и продавцов — а Дымка таскала ее на тусовки, чтоб она проповедовала о вреде наркотиков. И врать Гильза — слава Гальберту! — очень умела: рисовалась девушкой, познавшей черный мрак наркомании и воспрявшей от безумия к надежде. Иногда людям надо сильно врать, чтоб они встали на правильный путь.
Учение о двенадцатой расе вливалось в Лилик, как недавно — ЦФ-6. Когда женщина из домового комитета взаимопомощи пришла к Чаре насчет добровольного дежурства на медпункте, Лилик уже была изрядно околдована учением, а когда заявилась Косичка в обществе двух неприкаянных юношей, Лилик совершенно дозрела.
Бывалого и усталого Рыбака было не удивить никаким жилищем и никакими девочками, но Звон поднимался сюда не только по общему делу. Даже явно преступный, чреватый тюрьмой сговор с инвалидным добытчиком бесхозной техники и резкой косатой девчонкой не отшиб ему желание увидеть вновь ту красотищу, чей образ явился ему под дулом «урана».
— Хай, где мама? — огляделась Косичка. — Это Рыбак, а это Звон, они нормальные ребята. Звон, у тебя есть пять минут, чтобы понравиться Лильен, — и через радар добавила для Лилик: — ТЕПЕРЬ ТВОЕ ИМЯ — ЛИЛЬЕН. БУДЬ С НИМ ПОЛАСКОВЕЕ, ЯСНО? ОН НАМ НУЖЕН КАК СООБЩНИК.
— Мама в медпункте, она до ужина будет принимать поцарапанных и ушибленных, — Гильза изучала гостей. Названный Звоном не отрывал глаз от Лилик… то есть Лильен, да, а Рыбак… Рыбак нуждался в медицинской помощи. Он дышал, как тот больной с последним легким, которому Гальберт обещал, что в раю тому полегчает. Наверно, на лице ее появилось сочувственное внимание, раз чахлый парень ею заинтересовался. Она и постарше этих вертушек, и опрятней, и причесана не черт-те как.
— Лильен, хай, — Звон где-то уронил свою уверенность, а прямой и острый взгляд Лильен успеха не сулил. Узнай он, что его дотошно сравнивают с Родриком по кличке Гребешок… «Косичка любит Гребешка, — Лильен анализировала факты, — это строго; мне нельзя о нем думать. Ощущения, связанные с Гребешком, ЗАБЫТЬ. Смогу ли я влюбиться в Звона?.. Эмбер пела — „Ты подошел спросить, который час, и в этот час любовь связала нас. Увидев в первый раз тебя, я поняла, что чувство — навсегда“. Если учесть, что этот диск разошелся за неделю — значит, у людей это бывает и нравится им. Я должна попытаться…»
Замкнутое лицо Лильен неуловимо быстро стало милым и кокетливым:
— Хаааай, — дальше ничего не получалось; Лильен стремительно искала форму поведения, но в памяти на этот счет хранилось только: «Лилик, это тебе ни к чему! Я тебе за-пре-ща-ю копировать танцовщиц, когда они хихикают с парнями за кулисами». Правда, на вечеринках Лилик-Лильен меняла платье шесть раз, танцевала со стильными парнями, разносила мороженое, бокалы вина — и все грациозно, легко, с улыбкой. Она служила, она только выполняла программу, четко заданную хозяйкой. Ни одного лишнего и свободного жеста, ни единого естественного взгляда. Все под контролем. Мы все под контролем… А здесь, сейчас, все было ново и необычно. Лильен растерялась. Что говорить, что делать?.. Ясно, что старая программа не годится, но как вести себя, чтоб не разоблачили?..
— Я тебя заметил, когда вы приехали, — врал и верил себе Звон. — А эта прическа тебе еще лучше, чем старая, честно.
«Неправда», — хотела сказать Лильен, но сдержалась, чтобы не обидеть Гильзу и Косичку.
— А мы по дороге купили пожрать, — тряхнул Звон сумкой. — Закусим, да? Ты мне подспоришь раскидать на стол хавло?..
— ДЕВЧОНКИ, ДЛЯ КОНСПИРАЦИИ ПРИДЕТСЯ ЕСТЬ ЭТОТ БАЛЛАСТ. НЕ НАБИВАЙТЕ РЕАКТОРЫ ДОВЕРХУ! ЛИЛ, ТЫ РАНЬШЕ ЕЛА ЧЕЛОВЕЧЕСКУЮ ПИЩУ?
— НЕТ, НИКОГДА. ХАВЛО — ЭТО ЗНАЧИТ «ПИЩА»?
— ЭТО ЗНАЧИТ, ЧТО ЗВОН ПЛОХО ВОСПИТАН. ПОВЛИЯЙ НА НЕГО, А? У ТЕБЯ ПРИЛИЧНЫЙ ЛЕКСИКОН; ДАВИ ЕГО, ЧТОБ В ЯЗЫКЕ РАВНЯЛСЯ НА ТЕБЯ.
«Давить» — это понятно; адвокат Эмбер тоже «давил» Мак-Клайда — оказывал влияние в ее пользу. И надо быть поласковей; как это сочетать?..
— Звоночек, воспитанные люди говорят: помоги мне накрыть на стол.
Звон громко заморгал, приоткрыв рот, а Рыбак подмигнул ему:
— Пацан, тебя заметили. Скажи еще чего-нибудь ради знакомства.
— Оставь их, пусть. Садись, — Косичка придвинула стул Рыбаку.
— Я сам могу.
— А, ладно. Продолжай, тут все — свои.
— Так… значит, у вас банда?
— Отряд.
— Хм… ну, пускай так. Значит… я о «харикэне». Он разобран, но моторы и проводка целы, — Рыбак сплел пальцы и уставился на них. — Машина без кабины, без оружия — считай, без ничего. Я сам с нее все на продажу поснимал. Кабина сбоку разворочена — из бластера, мне кажется. Наверно, этот «харикэн» с «черного вторника» валяется; бои там были сильные… Я сам не поверил, когда протестировал, — турбины на ходу, и гравитор тянет. Если машину заправить — она полетит.
— Что нужно?
— Топливо; тонны полторы хватило бы. Стандартные аккумуляторы — штук пять. Ну, еще всякое… это у меня в заначке есть. Главное — запустить турбины на рабочий ход; с них энергия пойдет на гравитор… — Рыбак осклабился — не радостно, а зло. — Будет полный финиш.
— Только при одном условии, — Косичка наставила палец как «уран», — люди не должны пострадать.
Рыбак закашлялся — или ему не нравились наставленные пальцы.
Между тем еда, так неаппетитно названная Звоном, расставлялась по столу; Звон красиво поворачивал ключи на саморазогрев консервов и заискивающе косился на Лильен. Лильен была в панике — срочно надо влюбиться, а как это сделать?..
ГЛАВА 9
Город Рекорду не понравился с первого дня службы в «Антикибере». Вместо голых улиц городков-макетов, в которых Звездная Пехота отрабатывала акции, — густая, плотная толпа. Плохой обзор, сплошные стены, даже лица и тела — стеной. Единственное хорошо — что ты теряешься, сливаешься с толпой и, незаметный, чувствуешь себя уверенней. Но, заходя в места неплотной концентрации людей, надо сменить походку с ровной на слегка расхлябанную, чтоб выглядеть естественно; так объяснял Кавалер.
