— Здесь можно срезать! — пояснил водитель.
Чивер вздохнул с облегчением. Нервы стали ни к черту. Пора к психоаналитику. Вряд ли среди всех тех, кто убивает время и деньги на кушетках у этих знатоков душ, много людей, которым по-настоящему требуется помощь. Таких, как Ричард Чивер.
На Эл-Стрит Чивер неожиданно приказал водителю остановиться, швырнул ему мятую сотню, проворно, насколько позволяли возраст и габариты, выбрался из такси и смешался с толпой офисного люда, спешившего на ланч в ближайший «Макдоналдс». В отличие от них Чивер прошел мимо трехэтажной забегаловки и толкнул стеклянную дверь конторы «Херц».
— Черный «линкольн» на фамилию Джонс. Вам звонили… — одышливо просипел он в лицо улыбчивого служащего.
— Минуточку, сэр… Да, такой заказ поступил. Когда желаете взять автомобиль?
— Немедленно!
(2)
— Как твой зуб?
— Спасибо, все в порядке, — серьезно сказал Макмиллан. — Все-таки большая промашка со стороны Господа…
— Зубы? Полагаю, он хотел обеспечить работой свой народ. Кстати, мой стоматолог — вылитый Моисей!
— Неплохая шутка, можешь выступить с ней на следующем собрании Ордена.
— Мне кажется, на прошлом мы достаточно повеселились. В жизни не забуду!
— И все-таки меня мучает вопрос, что это было?
— Кажется, мистер Чивер имеет что-то сообщить нам на этот счет.
— Меня он беспокоит. Чивер, не зуб. В последнее время он начал юлить, наверняка хочет что-то выгадать!
— На его месте каждый постарался бы урвать побольше. Берч сольет его, как пить дать.
— Полагаешь, он и вправду может превратить Чивера в русского агента?
— А почему бы и нет? Правда, это не так просто. Как во время оно, но вполне возможно.
— Помнишь Дубойса? Теперь он сидит в Ред-Роке, побарахтавшись с леди Морвен — вот ведь как судьба играет людьми.
— Людьми, как правило, играют другие люди, и Дубойс прекрасный тому пример. Но я понимаю, о чем ты. Головокружительные взлеты и падения — это должно быть увлекательно. Начинаешь завидовать, собственная жизнь кажется такой пресной!
— Ну, после того, что мы видели на собрании Капитула… — Петти не закончил фразу и развел руками.
— Не верь глазам своим… — сказал задумчиво Макмиллан.
— Что это?
— Русский афоризм, автор некий Козьма Прутков, это псевдоним целой группы писателей. «Если на клетке слона увидишь надпись „буйвол“, то не верь глазам своим!»
— И целая группа писателей трудилась над этим?.. По-моему, мы проезжаем ту самую бензоколонку.
— Значит, если я ничего не напутал, рандеву через полмили, на въезде в рощицу… Да, вот и он, больше некому. Гордон, притормозите и посигнальте фарами тому черному «линкольну».
Но ответных знаков внимания из стоящего на обочине «линкольна» не последовало.
— Странно, заснул он, что ли? — Макмиллан был явно обескуражен. — Гордон, остановитесь. Выйдите и посмотрите, в чем там дело.
— Слушаюсь, сэр.
Шофера пришлось ждать недолго.
— В салоне один мистер Чивер, сэр. На водительском месте.
— Спит?
— Глаза открыты, сэр. Крови нет. Лицо посиневшее. Не дышит.
— Не надо… — предостерег Макмиллан, когда Петти потянулся к дверце кабриолета.
— У него могли остаться записи, пленки…
— Еще скажи, что он отдал богу душу в результате своей гипертонии.
— А разве это исключено?
— Пустынная дорога, черный «линкольн», за рулем мертвец без признаков насильственной смерти. Разве тебе это ничего не напоминает?
— Хочешь сказать, что это очередная шалость нашей неугомонной леди?
— Скорее, того, кто посвящен во все детали предыдущей шалости такого рода. Так что, если какие-то записи при нем и обнаружат, то разве что те, которые изобличают его как русского шпиона. Или северокорейского — для разнообразия.
Они помолчали, глядя на Ричарда Чивера сквозь тонированное стекло.
— Трогайте, Гордон… Знаешь старый анекдот? На дверях дома смертельно больного врач каждый день вешал бюллетень. С каждым днем состояние его пациента ухудшалось, что было соответствующим образом отражено в документе. Наконец, тот отдает душу Господу, и в бюллетене появляется надпись — «12 часов пополудни. Мистер Смит отправился на небеса». А какой-то шутник приписал ниже: «Час пополудни. Нa небесах обеспокоены. Мистер Смит все еще не прибыл!»
Глава 9. Петербург
(1)
Очнулся он от того, что кто-то пощекотал его за нос. Ничего еще не соображая, он выкинул вперед руку, кончиками пальцев ухватил что-то мягкое, пушистое, но это пушистое моментально выскользнуло, а палец ожгла острая боль.
Иван застонал и открыл глаза.
Он лежал на кухне, на мягком линолеуме, усеянном бумажными обрывками, у самого виска перекатывалась пустая бутылка, причем какой-то совершенно незнакомой породы. «Ивановская банановая». Откуда?
Из ванной доносилось тихое пение труб. В гостиной позвякивал хрустальными трубочками невидимый отсюда китайский колокольчик.
А под столом, забившись к самой батарее, шипел, выгибая спину, совершенно незнакомый черный кот.
Иван резко сел, опрокинув затылком табуретку, потер виски. Для этого мира картинка была слишком сюрреалистической и символичной, для мира иного — слишком вещественна, слишком осязаема. Снег, задуваемый в распахнутое окно, был холоден и мокр, свитер, непонятно как оказавшийся на теле, — колюч. А само тело — недвусмысленно и остро отравлено алкоголем.
Не в силах подняться на ноги, Иван на карачках дополз до ванной и завис над голубым финским унитазом.
Ему повезло: после мощного стартового проблева привычных с ранней юности повторных позывов не наблюдалось. С облегчением, переходящим в блаженство, Иван растянулся на полу, виском ощущая прохладу кафеля.
— Мур-р!
На пороге ванной материализовался любопытствующий кот.
— Бред… — пробормотал Иван Павлович. — Откуда он взялся здесь, да еще такой жирный?.. А может быть… может быть, я умер, и это начинаются те сорокадневные воздушные мытарства, о которых писал этот… как его… Петр Левин? Посмертные…
Такая возможность принесла некоторое успокоение. По крайней мере, более или менее ясной становилась линия поведения.
Иван Павлович приподнялся на локте и пристально посмотрел на кота.
Тот муркнул еще разик и утерся лапой.
— Прекратите прикидываться, Бегемот или как вас там! — отрывисто проговорил Иван. — Говорите по-русски!
