— Бокал, — подсказала Аня.
— Бокал, пускай… Бокал она на асфальт уронила. Засмеялась, говорит: «На счастье!» Это я слышал. Только она за гаражи завернула, тут он и появись…
— Кто? — не выдержала Аня размеренного, с паузами и пережевыванием слов, рассказа.
— Вовкулак, конечно, — изумился ее недогадливости старик. — Выскочил, будто из дождя. Пронесся мимо меня, правда, не заметил. Я ж кучей мусора к дереву притулюсь, меня и не видать… Вот и весь сказ.
Рассказ оборвался неожиданно, на самом главном.
— А потом что? — спросила Аня.
— Потом я под горкой устроился. Все-таки дождик меня до костей пробрал. Соснул маленько, а уж на утро узнал, что девку эту вовкулак загрыз.
— На следующее утро? Так ее же дня через два-три нашли, — припомнила девушка.
— Так мне бомжи сказали. Сказали, что девку видали у гаражей с разодранной шеей и дальше себе пошли. А я здесь остался.
— А милиция вас не допрашивала?
— Я же ей не напрашивался. А так сразу меня и не увидать. Вот я тебя здесь второй раз вижу, а ты меня — первый.
— Это когда собак отлавливали… Я тогда сюда приходила. А с чего вы взяли, что ее… девушку эту вовкулак загрыз?
— Так он быстро за ней бежал, а она шла медленно, дождь в подол собирала. Как же ее было за гаражами не догнать? Догнал и погрыз… Поравняли тучи с волками, вот и вызвали вовкулака…
Аня испугалась, что старика опять понесет.
— Я вам дедушка водки три бутылки куплю, самой хорошей. Вы мне только все подробно расскажите. Как этот вовкулак выглядел?
— Три бутылки — это не угощение. Да и мудреная водка мне ни к чему. Угостить если хочешь, так одной простой потравушки вполне довольно. Пусть только прозрачная будет… Спрашиваешь, как выглядел он? Как старухи его описывают, так и выглядел. О двух ногах, шкура серая, морда волчья. Хвост видел длинный, мокрый.
— Почему мокрый? — удивилась Аня.
— Ты чем, девка, слушаешь? Дождь же шел, а вовкулак, видать, издалека бежал.
— Вы говорите, на двух ногах?
— Не на четырех же! — возмутился старик. — Согнулся вот так, руки на груди сложил, будто в задумчивости стоял, а сам, на самом деле, несся себе вперед. Туда же и смотрит… Ты, девка, больше меня не спрашивай. Я больше ничего не видел. Будешь лишнее спрашивать, я, пожалуй, брехать начну, запутаю тебя. Ты мне лучше обещанное угощение поставь. Бери подешевле, не ошибешься…
Аню так поразил рассказ бомжа, что она совсем забыла про статью в «Арлекине», про свои жалкие потуги выманить убийцу на себя. Какое слово могла написать кровью на асфальте Елена Горобец? Кого Аня собиралась приманивать своей скромной особой? Если рассказ деда не бред сумасшедшего спившегося бомжа, то разве станет вовкулак читать газету «Арлекин»? В голову Ани лезли какие-то фантастические истории о тайных опытах, секретных лабораториях, опытах, вышедших из-под контроля, подпольном скрещивании волка с человеком, выращивании в одной пробирке вулфа и гомо сапиенса. Можно ли было верить сумасшедшему деду? Ане почему-то очень хотелось верить, и она верила.
Вернул ее в пространственно-временной мир звонок Ольги Владимировны. Она хотела сообщить Ане что-то очень важное. Договорились встретиться у того же кафе на Гороховой улице, что и в прошлый раз.
Аня доехала на маршрутке до самого кольца. После замкнутого, тесного, стучащего по темечку пространства, загруженного под завязку острыми коленями и широкими задами, пешая прогулка казалась ей верхом блаженства. По привычке Аня на ходу проверяла свои литературно-исторические познания, которые копила со страстью коллекционера еще в студенческие годы. Она шла по Большой Московской, Звенигородской и оглядывалась по сторонам в поисках Достоевского, Блока, декабристов, народовольцев. То и дело в этой части города мелькали знакомые призраки. Маленький мальчик на прогулке с бородатым дедом профессорской наружности, эшафот на Семеновском плацу, смуглый господин из купеческого сословия с дерзким и болезненным взглядом…
У некоторых домов Аня останавливалась и начинала листать небольшой словарик имен и событий издания ее собственной памяти. Часто она натыкалась на вырванные кем-то страницы, хотя в оглавлении были и этот дом, и пыльная лепнина, и сквер напротив. Она представила себя, вернее, свою память лет через пятьдесят и ужаснулась. Толстый корешок от огромного фолианта с жалкой брошюркой в несколько десятков листов.
На Загородном проспекте она чуть не стала свидетельницей дорожно-транспортного происшествия. Зеленый «ВАЗ» пятнадцатой модели вызвал аритмию на дороге. Его чуть не боднула сзади другая машина, но чудом увильнула. Из машин стали выскакивать люди. Аня недавно наблюдала похожую сцену с участием своего супруга. Но на этот раз все ограничилось криками, размахиванием руками, нецензурной бранью. Словом, достаточно прилично. Единственное, что удивило Аню, так это та же челочка над низким лбом и пухлыми щеками, которую она уже заметила вчера, кажется. Впрочем, Аня привыкла не всегда доверять своему близорукому зрению. К тому же, на летний город уже спускались синие осенние сумерки.
Зная удивительную точность Ольги Владимировны, Аня решила скоротать оставшиеся пятнадцать минут в магазинах на противоположной от кафе стороне улицы. Почему-то с детства она любила заходить в спортивные магазины, хотя спортсменкой никогда не была, даже физкультуру ненавидела. Но она получала странное удовольствие, прогуливаясь в мире велосипедов, гантелей, эспандеров и мячиков. Аня с удовольствием купила бы полезную спортивную штуку для Михаила, для его джиу… дзю-дзюцу, но боялась сесть в лужу с какой-нибудь тяжелой и ненужной ему железякой.
На днях она видела по телевизору, как какие-то ребята в белых кимоно отрабатывали приемы, нападая друг на друга с черными резиновыми ножами. Может, купить мужу такой нож из резины? По крайней мере, он легкий и небольшой. Можно заранее поинтересоваться, завести разговор, а потом раз ему по горлу черной резинкой. Если же он скажет, что это глупости и ерунда, выкинуть нож легким движением руки в мусорное ведро…
Аня только шагнула на одну из высоких ступеней, как почувствовала сильную боль в плечах, ее словно рвануло назад взрывной волной. На лету, стараясь зацепиться кроссовкой за гладкий асфальт, Аня поняла, что кто-то очень сильный, кто не чувствует ее веса, почему-то оттаскивает ее от спортивного магазина.
— Молчи, сука! А то будет хуже! — неизвестная сила выдала свое человеческое происхождение.
Два человека тащили Аню куда-то спиной вперед. Она сильно ударилась обо что-то затылком и нагнула голову. Резким толчком пятерни в лицо ее швырнули на заднее сиденье. Толчок был очень сильным, но в этом краткосрочном касании Ане показалось некое пренебрежение, отвращение к ее особе. До этого ничего подобного со стороны мужского пола она к себе не испытывала. Высокий, темноволосый задвинул ее к дальней дверце, как тюк с бельем или телевизор, замотанный в одеяло.
Аня, свернувшись калачиком, забилась в угол. Водитель плюхнулся на сиденье, повернулся на миг, и она его узнала. В салоне было темно, но из витрины спортивного магазина падал скупой электрический свет. Светлую челочку, темные круглые глазки, пухлые щечки мудрено было не рассмотреть даже при таком освещении.
