– Чем нам может помочь древний алтарь?
– Я – повелитель мертвых, но мое царство тут недоступно. Да и я слишком слаб. Сейчас я такой же гость там, как и любой смертный. Но общаться с обитателями этого мира я могу, и, кстати, уже могу вызывать сущность из нирваны…
– Слушай, но у вас ведь… – Я замялась, пытаясь сформулировать мысль. Ян сказал слишком много, информация просто не укладывалась у меня в голове. – Как это называется правильно? Круговорот душ в природе. По идее, все души рано или поздно воплощаются в других существах.
– Круг Сансары, – помог мне Ян и добавил: – Все так, но время между воплощениями дуґши проводят в моем царстве. А особо праведные мудрецы научились достигать состояния вечного блаженства – нирваны. Их души последовательно пребывали в адских или райских сферах бытия и в конечном итоге познали свою истинную сущность и обрели вечное блаженное бессмертие. Вот нам нужно попытаться вызвать оттуда одного древнего прохвоста. Если кто и знает, как можно все вернуть на круги своя, то только он. Капище подходит как нельзя лучше. Ритуал требует места сосредоточения силы. Но я не могу тебе обещать, что все получится. Могут возникнуть самые неожиданные проблемы…
– Опасные для жизни? – насторожилась я.
– Вряд ли, – отмахнулся парень, – может, просто ничего не получится. Или Вьяса не скажет нам ничего нового или обнадеживающего…
– Это нестрашно, – отмахнулась я. – Пошли. Незнание все равно значительно хуже…
– Пойдем, – как-то не очень уверенно отозвался Ян, и я насторожилась.
– Есть еще что-то, о чем ты мне не говоришь?
– Понимаешь, чтобы выйти из круговорота рождений и смертей и таким образом освободиться от всех страданий, человек должен осознать свою истинную природу. Когда душа растворяется в источнике всего сущего, сливается с мирозданием, она оказывается в состоянии чистого духа, знания и блаженства, которое не поддается описанию. То есть впадает в нирвану – состояние очень хрупкое, выдернув дух из него, мы закроем ему путь обратно.
– Это очень плохо? – Я смутно понимала, о чем говорит мне Ян.
– Сейчас постараюсь объяснить тебе доступнее, – вздохнул Ян. – В христианской религии человек стремится жить праведно для того, чтобы после смерти продолжить существование в раю. В индуизме праведники преследуют иные цели – они жаждут избавиться от бесконечной необходимости воплощаться в различных существах, жизнь за жизнью подвергаясь земным соблазнам. Их цель – достичь нирваны.
– А мы вызовем одного такого «достигнувшего» и закроем ему путь обратно, тем самым сведя на нет все его усилия? – догадалась я. – Так он и разговаривать с нами не захочет.
– Вполне возможно… меня этот момент тоже немного смущает.
– Может быть, тогда не стоит и пытаться? – погрустнела я. – Мы испортим… – Я замялась, подбирая определение, и в конце концов решила не заморачиваться и называть вещи привычными именами, – призраку всю его призрачную жизнь, даже не будучи уверенными, что он сможет нам чем-то помочь?
– Думал об этом, – кивнул Ян. Похоже, он был не против моих формулировок, по крайней мере мысль уловил. – Но… во-первых, я практически на сто процентов уверен в том, что дух Вьясы знает ответ на наш вопрос. А во-вторых… тысячелетия блаженного ничегонеделания вполне могли ему наскучить.
– Надеешься, что он будет нам благодарен? – не смогла удержаться от улыбки я.
– Это слишком смелая надежда, но, возможно, хотя бы не слишком сильно разозлен.
Я нутром чувствовала, что Ян сказал мне не все, но вот понять, что именно он утаил, было невозможно. Во мне боролись нежелание впутывать кого-то постороннего в решение своих проблем, обрекая его на призрачное существование, и стремление эти проблемы поскорее решить.
– Ян, – задала я последний вопрос. – Скажи, пожалуйста, а зачем тебе нужна я? Ты ведь мог провести ритуал без меня?
– Мог, но ему нужно будет увидеть тебя, чтобы понять, в чем дело, и дать ответ. Просто, но без тебя никак.
Повинуясь жесту Яна, дверь отъехала в сторону, обнажив узкий проход. Короткий коридор со стенами, сложенными из грубо обработанных камней, вывел нас в помещение, расположенное еще ниже под землей. Каменный зал, освещенный факелами, вспыхнувшими при нашем появлении, не имел четкой формы. Он был словно выгрызен внутри каменной породы гигантским червем.
Прямо в центре в окружении огромных корней дерева, которого на поверхности уже давным-давно не было, возвышался мрачный, украшенный резьбой алтарь. На нем свивались кольцами каменные змеи. Они переплетались между собой, образуя чудовищный клубок. Подойдя поближе, я заметила внутри его человеческие фигуры, невозможно было разобрать, кто это – наги или змеиные жертвы. Жутковатое зрелище, заставившее поежиться. Камень, из которого некогда высекли леденящий кровь алтарь, был коричнево-серым, отполированным до блеска и покрытым темными разводами, слишком уж явно напоминающими кровоподтеки.
– Неприятное место, – глухо заметила я и сглотнула, попятившись.
– Думаешь? – удивленно отозвался Ян и с непонятной мне нежностью провел рукой по старинной резьбе. – Это место пропитано силой, которую могут дать только человеческие жертвоприношения. Мало осталось подобных источников.
– Ты говоришь гадости! – Кровоподтеки на камне выступили отчетливее, или это просто расшалилось мое воображение?
– Прости, но я не могу изменить свою сущность. Сейчас мы живем в другом мире, под законы которого нужно подстраиваться, и я это делаю, но никто не может мне запретить с наслаждением вспоминать былое. Это место как раз дает такую возможность. Оно настолько близко к реалиям времени, меня породившего, что создается впечатление, будто я попал домой.
– Жуткий у тебя был дом. – Я попыталась обернуть слова в шутку, но Ян не был настроен шутить. Он, изучая змеиные головы на алтаре, заметил:
– Но могу с тобой поспорить. Тогда все было жутким. И в этом положении вещей имелась своя прелесть, поверь. Кровь, смерть, ужас – все это может оказаться очень притягательным.
– Не хочу даже думать об этом!
– И правильно, не стоит. Сейчас это неверно, все меняется… и нам приходится следовать за этими изменениями.
– Ты жалеешь? – осторожно поинтересовалась я. Ян меня пугал сейчас сильнее, чем обычно, он был слишком уж «другой» и непонятный.
– Как можно жалеть о том, что ушло безвозвратно? Только дураки жалеют о прошедшем, но я буду нечестен, если не скажу, что испытываю ностальгию. Тогда, давным-давно, я был молод, полон сил и еще умел чувствовать, любить, испытывать страсть…
– А сейчас?
– Скука и равнодушие, – пожал плечами парень. – Я даже тебе помогаю лишь для того, чтобы на мгновение развеять скуку…
– Зато откровенно, – пожала плечами я, соглашаясь.
– Прости, – отмахнулся Ян, смущенно поправив волосы. – Это место делает меня чересчур разговорчивым. Приступим.
