— Да, примерно в семь сорок вечера. Они с мужем выходили из отеля, когда ей вдруг приспичило припудриться в дамском туалете внизу в вестибюле. В дверях-то она и столкнулась с молодой женщиной, которая оттуда выходила. Молодая что-то прятала в сумочку, когда они налетели друг на дружку. Сумочка упала на пол, и её содержимое рассыпалось. Пожилую даму смутило произошедшее, и она помогла молодой собрать вещи с пола. Та, похоже, не очень негодовала, однако вела себя довольно странно. Она не сказала ни слова и всё время отворачивала лицо в сторону. На ней было длинное серо-голубое платье и голубовато-дымчатые солнечные очки.
Всё тело Дайго словно налилось свинцом. Сам того не заметив, он поднёс к губам чашку и залпом выпил кофе, забыв его подсластить.
— Стало быть, это и вся ваша ниточка — что эта ваша таинственная незнакомка носит голубые дымчатые очки?
— Ну, не скажите. У нас имеется и кое-что ещё. — Коварная искорка промелькнула в глазах Фурукавы, словно он ожидал от Дайго этого вопроса. — Содержимое сумочки, рассыпавшееся по полу, в общем-то не отличалось ничем особенным — обычные для дамской сумочки предметы: пудреница, носовой платок и всё такое. Но среди этих вещей была ещё открытка. Подобрав её с пола, пожилая дама не обратила на неё особого внимания, но потом припомнила, что на открытке были изображены гора и озеро и белая прогулочная лодочка на нём. Ей даже показалось, что она узнала место — или один из видов Хаконэ, или Пять Озёр Фудзи.
Дайго прошибла дрожь, когда он сообразил, что на открытке, конечно же, был изображён отель «Эмеральд вью». Возможно, точно такую же открытку он получил вместе с остальными поздравлениями на Новый год. Возможно, Фумико носила её с собой, намереваясь послать ему весточку, когда завершит свою часть работы, но потом по какой-то причине передумала.
— Вообще-то как раз относительно этой открытки я и хотел поговорить с вами сегодня. Нас заинтересовало, имел ли профессор Йосими друзей или знакомых, проживавших в районе Хаконэ или Пяти Озёр Фудзи, или не было ли у него какой-нибудь особой связи с этой частью страны. Известно ли вам что-нибудь об этом?
По крайней мере они хотя бы пока не установили связи с отелем «Эмеральд вью». Дайго буквально заставил себя ответить инспектору спокойным, невозмутимым взглядом. И всё же он призадумался — не поспешил ли он совершить это второе убийство?
ГЛАВА 12
ВТОРАЯ ВСТРЕЧА
— Иными словами, насколько можно предположить, этот человек сделал свой первый подход к Мидори десятого января этого года. Он провёл три ночи в гостинице под названием «Фумотокан» чуть южнее Хаконэ и в первый же день, «отловив» горничную, принялся расспрашивать её о старшей дочери владельцев «Эмеральд вью».
Подводя этот устный итог, детектив Эда из полиции Одавары одновременно выуживал из многочисленных карманов смятые бумажки. Начертанные на них каракули скорее походили на какой-то шифр, однако, разглаживая, он бережно разложил их на своём столе. Разумеется, показания всех опрошенных он заносил в официальный блокнот, но когда ему требовались отрывочные сведения или возникала необходимость объединить их, он вырывал странички из блокнота и раскладывал их на столе. За годы работы в полиции он разработал целую систему, по которой гораздо удобнее было делать записи на отдельных листках бумаги с самого начала. И всё же эти мятые клочки красноречиво свидетельствовали о неорганизованности его натуры.
Впрочем, содержащаяся в неряшливых бумажках информация оказалась довольно значительной, чтобы полностью завладеть вниманием начальника районного отделения полиции Сасаки, сидевшего по другую сторону стола. Начальнику не нравились неорганизованность и нетрадиционные методы Эды, а также его нежелание работать в команде, но он знал также и то, что среди всех его людей не найдётся никого, кто обладал бы такой цепкостью, хваткой и умением выйти на след. Было утро 17 марта, и они ждали приезда старшего следователя по делу, а такие встречи всегда носили нервозный характер.
— Остановился он в старой, неприметной гостинице, где работают сплошь местные старожилы, у которых можно о многом выведать. Возможно, это просто случайность, но этот постоялец поселился в номере на втором этаже, откуда виден краешек «Эмеральд вью» и откуда он мог спокойно наблюдать за отелем. Кстати, несмотря на холод, окна у него всё время были открыты.
— Как я понял, лет ему было около сорока, и говорил он с осакским акцентом, — сказал Сасаки, припоминая, что слышал раньше. Это был крепкого сложения человек с пристальным, «давящим» взглядом и крупными ушами. Порой ему недоставало сообразительности, что, впрочем, с лихвой восполнялось силой воли и напористостью.
— Совершенно верно. В гостинице он зарегистрировался под именем Комао Икэгами. Он назвал адрес в Осаке и представился писателем, только в писательском мире, оказывается, никто и слыхом не слыхивал о таком имени. Боюсь, здесь он допустил промашку.
— Да уж. И кстати, не исключено, что именно он приходил послушать выступление Мидори в «Эмеральд вью» одиннадцатого февраля, и он же «подкатывал» с расспросами к Садао Умэдзаки в баре двенадцатого февраля.
— Да, чует моё сердце, что здесь вы правы. И возраст тот же, и очки такие же, и тот же осакский акцент. Только, по словам Умэдзаки, человек, беседовавший с ним, управляет ночным клубом где-то на берегу озера Бива. Он даже назвал Умэдзаки свою фамилию, но тот забыл её. Правда, когда я беседовал с ним ещё раз позже, он, похоже, был твёрдо уверен, что фамилия незнакомца точно не Икэгами.
Кем бы ни был этот человек, он словно тень подкрался к Мидори Нагахара и Юко Кумэ. Это впечатление сложилось у Эды ещё на следующий день после убийства, когда он заезжал в «Эмеральд вью» и беседовал с Умэдзаки. Это чувство возникло у него сразу же после того, как Умэдзаки рассказал ему о смерти Мичия Кумэ два с половиной года назад и о подозрении, павшем в связи с этой смертью на Мидори Нагахара.
Эда не забыл, как Умэдзаки тогда пробормотал: «Кажется, недавно я кому-то уже об этом рассказывал». Эда тогда не преминул поинтересоваться, что означают эти слова. Умэдзаки копался в смутных воспоминаниях, но благодаря настойчивым расспросам Эды история начала вырисовываться. В прошлый приезд Умэдзаки в Хаконэ, кажется, вечером двенадцатого января, в баре отеля к нему, помнится, привязался какой-то тип с осакским акцентом, который принялся расспрашивать его о Мидори. К тому времени сам Умэдзаки уже порядком «поднакачался» спиртным, но всё же поведал незнакомцу всё, что знал о Мидори и о прошлом Мичия Кумэ.
После таких слов Умэдзаки Эде сразу же припомнилась сестра Мидори Аканэ. В ночь убийства она сознательно избегала каких бы то ни было упоминаний о личной жизни сестры. Эда пока ещё не мог понять, как это можно было бы связать с делом, но смекнул, что здесь, возможно, есть за что зацепиться. Когда он первый раз беседовал с Аканэ, она упомянула о каком-то мужчине, который шагал за Мидори по тропе. Эда сразу же послал одного из своих подчинённых проверить все местные отели и гостиницы в надежде обнаружить возможные нити. В ходе этих поисков выяснилось, что человек с кансайским акцентом, представившийся писателем, останавливался в гостинице «Фумотокан».
