Петра никогда не была в ирландском пабе, но знала, где он находится. В Уилкоксе, к югу от бульвара, пешком недалеко. Барни сказал:
— У них отличный плоский экран. Когда нет спорта, там показывают новости.
Она прибежала в «Шеннон», села за барную стойку, заказала колу. Плоский плазменный экран, пятьдесят два дюйма по диагонали, напоминал окно в стене. Он был настроен на «Эм-эс-эн-би-си».
В выпуске новостей ничего не сказали о Ближнем Востоке, а бегущая строка внизу кадра была отключена. Петра спросила бармена, нельзя ли ее настроить.
— Мы это сделали специально, — сказал он. — Строка выжигает на экране линии.
— А если включить ее на несколько минут? Или перейти на другой канал?
Он нахмурившись посмотрел на ее безалкогольный напиток. С какой стати он станет выполнять ее запросы? Но бизнес шел медленно, и за барной стойкой никто больше не сидел, поэтому он нажал на кнопку дистанционного пульта, и по экрану побежала строка.
Петра вытерпела финансовые новости, финальные встречи баскетболистов в борьбе за кубок, затем зарубежные происшествия: землетрясение в Алжире — Ближний Восток — но ничего, связанного с Эриком, она не увидела.
Зачем он тогда позвонил…
Ведущая программу журналистка заговорила громче, и Петра прислушалась.
— «…передают, что благодаря американским военным число жертв террориста-смертника в Тель-Авиве оказалось не столь большим, как было запланировано…»
Прибрежное кафе. Забитый ресторанами проспект вдоль средиземноморского берега. В этот жаркий солнечный день люди хотят отдохнуть. Двое немецких туристов, несколько иностранных рабочих из Таиланда, неизвестные американские «офицеры службы безопасности».
С другой стороны улицы идет подонок с бомбой под плащом.
Черный плащ подонка в жаркий день насторожит любого, у кого есть хоть капля наблюдательности.
И насторожил. Его повалили на землю, прежде чем он успел дернуть шнур детонатора на поясе, набитом гвоздями и пластиковыми шариками.
Один — ноль в пользу хороших парней.
Несколько мгновений спустя подонок номер два, в двадцати футах от места происшествия, приводит в действие свою бомбу. Вместе с собой он уносит на тот свет двух израильтян — мать и ее дочь-подростка.
«Как передают, десятки людей ранено…»
Двое убийц. Но, если бы не чьи-то внимательные глаза, жертв могло бы быть еще больше.
Чьи-то.
Десятки раненых могли лежать на земле в радиусе взрыва. Эрик, видимо, был не так плох, если позвонил. Почему он не настоял на том, чтобы его с ней соединили?
— Ну, насмотрелись? — спросил бармен. — Могу я убрать бегущую строку?
Петра бросила ему десять долларов и вышла из бара.
ГЛАВА 21
Вернувшись в участок, она побежала наверх, в раздевалку, включила старенький приемник. Передавали четырехчасовые новости. О террористическом акте в Тель-Авиве рассказали в третью очередь. Сначала говорили о доверии к властным структурам, потом о мошеннических операциях банка в Линвуде.
Все те же голые факты, изложенные почти в тех же словах. А она чего ожидала?
Петра вошла в комнату следователей и почти столкнулась с Кирстен Кребс.
— Вот вы где! Он на проводе.
Петра подбежала к своему столу, схватила трубку.
— Коннор.
— А, разгневанный детектив, — сказал медоточивый голос. — Это доктор Боб.
— Прошу простить меня, доктор Кацман. У меня сейчас напряженная неделя.
— Думаю, что таких недель у вас было немало. «У тебя — тоже, ты ведь онколог».
— Спасибо за то, что позвонили. Как я уже и говорила, Сандра Леон была свидетелем преступления, и мы сейчас никак не можем ее отыскать.
— К сожалению, ничем не могу вам помочь, — сказал Кацман. — Она больше не мой пациент. И я тоже не смог ее найти.
— Где ей делали химиотерапию?
— Надеюсь, что нигде. У Сандры нет лейкемии. Хотя она хотела убедить нас в обратном.
— Она солгала, сказав, что больна?
— Умение лгать — ее главное достоинство. Пожалуй, я неправильно выразился, сказав, что она больше не мой пациент. Она никогда не была моим пациентом. Поэтому я спокойно могу говорить с вами.
— Объяснитесь, доктор.
— В прошлом году она явилась с направлением от врача из Окленда, сказала, что ей поставили диагноз: острая миелогенная лейкемия. Что она находится в состоянии ремиссии и нуждается в медицинском наблюдении. В письме также было сказано, что она — совершеннолетняя и живет с родственниками, уровень доходов ниже прожиточного минимума, нуждается в финансовой поддержке. Наш социальный работник отправил ее в нужные агентства и записал на прием ко мне. В агентства Сандра сходила, но на осмотр в онкологическую клинику не явилась.
— Что за агентства, о которых вы говорите?
— У нас имеется несколько государственных и местных программ для детей, болеющих раком. Агентства предоставляют лекарства, транспортные услуги, ваучеры для проживания, парики — в том случае, когда пациенты теряют волосы. Оплачивают лечение.
— Ага, — сказала Петра.
— Вот-вот, — поддакнул Кацман. — Как только ребенок зарегистрирован, его родственники также пользуются различными льготами. Вы получаете доступ к продуктам и прочему.
— Значит, Сандра получила все, что можно, но на прием не явилась.
— Формально контроль за дальнейшим развитием событий не входит в сферу обязанностей агентства. Все, что они требуют, это установление диагноза, ходом лечения они не интересуются. Позднее я обнаружил в одном из документов, что она считалась активным пациентом.
— Эти формы Сандра заполняла сама.
— Угадали.
— Вы ее когда-нибудь видели?
— Несколько месяцев спустя, после беседы с социальным работником. Когда она не появилась в первый раз, мы позвонили по номеру, который она указала, но телефон был отсоединен. Это насторожило меня, но я решил, что она переехала. Или передумала и обратилась к другому врачу. Затем ко мне на подпись пришло несколько ее документов, и я заинтересовался тем, что происходит. Направил к ней домой социального работника. Оказалось, что Сандра дала адрес почтового отделения.
— Где?
— Этого я не знаю, — сказал Кацман. — Возможно, Лоретта, социальный работник, вам подскажет.
— Назовите, пожалуйста, ее фамилию, — попросила Петра.
— Лоретта Брейнерд. Так что, Сандра была свидетелем убийства?
— Убийств, — поправила его Петра. — У «Парадизо» открыли стрельбу.
— Я слышал об этом, — сказала Кацман.
