сломано, да и раны особенно не болят… А ведь бабушка их чем-то целебным обработала. Ай да старушка, ай да молодец. Завязав на память узелок, чтобы поблагодарить бабулю, Ника вышла из дома. Обошла садик и огород.
Священник внутри ограды церкви расставлял миски, к которым сбегались чёрные коты и кошки.
— Откуда здесь столько кошек? — спросила Ника, подходя ближе.
— Язычество. — Отец Александр выпрямился. Кошки, коты и котята сбегались к мискам, потягивались и лакали молоко. — Знаешь, есть такое поверье, что если прийти в полночь к церкви и засунуть в дверь чёрную кошку в мешке, то нечисть подарит неразменную монету. Так вот, местные повадились приносить сюда котят. Церковь-то ночью закрыта, так они ко мне в дверь да в окна эти мешки кидают.
— И что? — спросила Ника, фыркнув от смеха, когда представила, как в окно священника залетает мяукающий мешок.
— Ну, я кошек-то забираю, куда их девать.
— А монеты?
— А вот. — И священник вынул из кармана спортивных штанов целую пригоршню монет. Ника присмотрелась и узнала несколько кольцевиков, пару копеек разных веков и ещё целую горсть древних денег.
— И вам не жалко? — оторопела Ника. — Просто так раздавать?
— А чего жалеть-то? Хочешь, тебе подарю. А, ты не в курсе. — Отец Александр, кажется, только теперь заметил потрясённое моргание Ники. — Они же не настоящие.
— Как это? — только и смогла произнести Ника.
— Это реквизит. Бэлла… — Тут священник осёкся, сглотнул. Потом, вдохнув, взял себя в руки. — Когда Бэлла начинала свой бизнес здесь, она целую гору таких монет заказала. Чтобы туристов завлекать. Раскидала их по всей округе. Даже конкурсы проводила — кто больше найдёт. Ну, и чтобы видимость создать, что клад где-то рядом.
— Так это подделки, — выдохнула Ника, вспомнив, как они с ребятами чуть не перегрызли друг друга из-за этих монет. И тут Нику прошиб жар. Она снова вдохнула поглубже для храбрости и заговорила как можно быстрее, чтобы не передумать. — Я должна вам признаться. Я у вас из церкви монету украла, когда в тот раз тряхнуло, и икона упала, а монета прикатилась, я её подняла, а теперь не помню, где она. Мне очень стыдно.
— Это с иконы «Скорбящих радость»? — после паузы спросил батюшка.
— Нет, помню! — победно вскрикнула Ника и стала стаскивать кроссовку. Из-под стельки достала монету с иконы и найденный кольцевик. И протянула священнику.
— Вот видишь, — улыбнулся отец Александр и взял монету с иконы. — Если стыдно, то всё нормально. У нас их часто крадут, но знаешь, они всегда возвращаются. А кольцевик себе оставь. На память.
Ника крутила поддельную монету в руке, когда услышала знакомый звук мотора.
— Мам! — Ника побежала к вышедшей из машины маме и хотела её обнять, но мама, расширив глаза, отстранилась.
— Что с тобой? Кто это сделал?! Дружки твои?! Да я их всех посажу! Где они?! — Мама угрожающе закатила рукава, как она всегда почему-то делала, когда готовилась пойти в атаку.
— Они… — Ника вопросительно посмотрела на священника.
— А вы ещё кто? — требовательно спросила мама у отца Александра. Ясно, в спортивном костюме священника вполне можно принять за дачника или простого местного мужика.
— Я настоятель церкви Скорбящих Радость. Отец Александр.
Мама коротко кивнула. Отец Ники, стоявший чуть поодаль, засунув руки в карманы, тоже вяло кивнул.
— Так где твои приятели?
— Их здесь нет, — мягко произнёс священник. — Они в больнице. Так уж вышло.
— То есть? — Мама, казалось, была разочарована тем, что не сможет собственноручно задать трёпку дочкиным друзьям.
— Та светленькая девочка… у неё глубокий порез, большая кровопотеря. И скорее всего, руку спасти не удастся, там уже отмирание пошло. — Ника вспомнила пропитанную кровью повязку на плече Стаси и поморщилась. — Другая девочка, увы, осталась без глаза. Мальчик почти цел, хотя у него сломано несколько ребёр и обе руки, но это не критично. Он парень крепкий, на нём всё быстро заживёт.
— А Бэлла? — тихо спросила Ника.
— А вот с ней совсем всё плохо. Руки-ноги целы, а вот голова… Похоже, она окончательно умом тронулась. Всё кричала, что-то про награды, дочерей Еремея, что кто-то — не та. — Отец Александр глянул на Нику, она коротко мотнула головой. Лучше потом всё маме рассказать.
— Кто такая Бэлла? — требовательно спросила мама.
— Хозяйка отеля и организатор тура. Она шла за нами и… — Ника глотнула воздуха. — В общем, всё из-за неё.
— Ну я ей устрою, — угрожающе закивала мама. — Пусть только выйдет из больницы.
— Бог её уже наказал — отнял разум, — мягко произнёс отец Александр. — И вряд ли она когда-нибудь оправится.
— Это не значит, что я всё спущу на тормозах. Ладно, поехали! — скомандовала мама.
Отец давно демонстративно покашливал и с готовностью открыл дверь для жены и дочери. Священник принёс рюкзак Ники и то, что осталось от её походного костюма, и помахал на прощание рукой.
Глава 13. Одно важное дело
Ника вышла из здания госпиталя в Кулибине и, не удержавшись, в который раз посмотрела на своё отражение в стеклянной двери. Раньше видеть себя было противно, она вообще старалась как можно быстрее пробегать мимо зеркал. А теперь не могла просто так пройти у какого-нибудь магазина с большими зеркальными окнами и не окинуть новую себя взглядом. Стыдно, конечно, но так трудно побороть искушение…
Новый облик — пожалуй, один из немногих плюсов путешествия в Мещёру. Ника сбросила пятнадцать килограммов. Ссадины полностью затянулись, а ещё мама настояла на том, чтобы снова сменить причёску, и Ника стала русой блондинкой с ассиметричной короткой стрижкой с длинной чёлкой. После каникул ребята в школе её не узнали.
Зазвонил телефон. Увидев незнакомый номер, Ника сбросила вызов. Она уже заблокировала с десяток номеров, с которых упрямо названивала мама Гордея. Она почему-то никак не хотела взять в толк, что Ника к новому путешествию её сына отношения не имела. И вообще старалась пореже о нём вспоминать. Только вот его мамаша этому активно препятствовала.
Гордею показалось мало одного тура в Мещёру, и он отправился туда снова. Уже месяц ни он сам, ни его группа таких же начинающих кладоискателей не выходили на связь. Хотя, по слухам, среди них затесалась парочка чёрных копателей с сомнительной репутацией, так что…
Ника тряхнула головой. Она безоговорочно запретила себе об этом думать. Пригладила волосы. Ещё не хватало укладку растрепать. Стоять на морозце было холодно, да ещё и без шапки, но Ника всё топталась у дверей госпиталя. Руки мёрзли даже в перчатках, а коротенькое узкое пальто плоховато грело. Зато шикарно выглядело.
Со своего наблюдательного
