На самодельных полках из кирпича и досок хранилась всякая всячина: обломок меча длиной не больше фута (весьма полезный для открывания окон), разные одежки, снятые с бельевых веревок, рукавицы, варежки, шарфы, платки; иголки, нитки, ржавые гвозди, разнообразные деревяшки, расчески, какие-то кольца и безделушки, цены которых он и сам не знал, а также — драгоценная трутница и бутылочка с лампадным маслом, запас которого он пополнял при малейшей возможности. Все это если не было прямо необходимо Гринцу, то могло, по его мнению, когда-нибудь пригодиться. В числе главных сокровищ парнишки был острый кинжал с рукояткой, украшенной драгоценными камнями, который лежал на полочке у кровати (Гринцу до сих пор становилось дурно, когда он вспоминал, что снял его с тела утопленника, вынесенного на берег волнами).
Съестные припасы Гринц держал в мешке, который висел на крюке, вбитом в потолок. Это был единственный способ уберечь еду от крыс. Но сегодня вечером, хотя Гринц обшарил весь Пассаж, мешок был пуст, и Воин уже начал скулить от голода. Гринц вздохнул: как все-таки не хочется вылезать на улицу. Здесь ему нравилось куда больше, чем в той жалкой каморке, где он жил когда-то с матерью. Здесь его никто не ругал и не бил; сюда не шлялись всякие пьяные негодяи — клиенты матери. И здесь Гринц не был одинок — рядом всегда был лучший его друг Воин. В городе же мальчишку подстерегало множество опасностей, и к тому же он всегда боялся, что в его отсутствие со щенком случится что-нибудь ужасное. Вдруг кто-нибудь отыщет его убежище и выбросит Воина на улицу. Вдруг…
— Не будь дураком, — пробормотал Гринц себе под нос. В конце концов выбор у него невелик: или красть, или голодать. Сам-то он еще готов был потерпеть, но допустить, чтобы голодал его Воин, Гринц не мог. Он взял на руки своего любимца, ласково погладил и решительно сунул в специальную корзину (также «уведенную» у зазевавшегося торговца) и крепко прикрутил крышку веревкой. Эту корзину Гринц вешал на тот же крючок, что и мешок для еды. К тому времени, когда Воин уже не сможет помещаться в корзине, он станет достаточно сильным, чтобы самому защищаться от огромных крыс.
Мальчишка заткнул за пояс кинжал и сломанный меч и накинул на себя уличную одежду — род плаща. У этого одеяния была своя история. Один из постоянных клиентов матери, одноногий моряк, списанный на берег из-за увечья, привязался к мальчишке и даже научил его шить (с полного одобрения нерадивой Тильды). Правда, Гринц считал, что это занятие исключительно для девчонок, но старина Там (так звали матроса) быстро отучил мальчишку от подобных глупостей, и сейчас Гринц был благодарен ему за эту науку. Он кое-как сшил свой «плащ» из кусков меха, фланели, бархата, парчи и других теплых тканей, которые позаимствовал в складских помещениях Пассажа. Это лоскутное одеяние хорошо скрывало фигуру и было достаточно коротким, чтобы не путаться под ногами, и достаточно свободным, чтобы его можно было сразу сбросить (например, если тебя попытаются схватить). Кроме того, по бокам плаща были сделаны длинные разрезы для того, чтобы, быстро высвободив руку, схватить пирог или перерезать ремешок у кошелька. Внутри плаща имелось множество карманов для добычи. Обучая Гринца шитью, старина Там, бывало, рассказывал ему сказки, чтобы сделать обучение более приятным, и мальчишке особенно запомнилась сказка о волшебном плаще-невидимке.
Вот бы заполучить такой плащ, думал он. Однако и его нынешнее одеяние было настоящим воровским плащом и давало парнишке некоторую уверенность в себе.
Используя ящики как ступеньки, Гринц залез на подоконник и погасил все лампы и свечи, кроме одной. Потом он пролез между прутьями и, спрыгнув вниз, оказался на улице.
Под покровом темноты Гринц направился в сторону реки, туда, где были порт и купеческие склады. Ночь была холодной, но плащ защищал Гринца от стужи. Немногочисленные прохожие, занятые своими делами, не обращали на мальчишку никакого внимания.
Однако, поразмыслив, Гринц решил не ходить к реке. Он специализировался в основном по квартирным кражам, а в этой части города, с ее ветхими домишками, трухлявыми дверями и слабыми замками, было больше всего легкой добычи (если, конечно, в домах вообще была хоть какая-то еда). На этот раз Гринцу повезло. С третьей попытки он разжился огарком свечи, несколькими овсяными лепешками и черствым, очевидно, несвежим мясным пирогом. Благословив свою удачу, Гринц выбрался на улицу и пустился в обратный путь.
Уже стояла глухая ночь, и в это время на улицах было опасно. Гринц старался избегать людей: пару раз он уже нарывался, и это научило его осторожности. По городу давно уже ходили упорные слухи о шайке людоедов, которые переодеваются нищими, чтобы обмануть бдительность своих жертв. Впрочем, и у этого опасного времени были свои преимущества: как раз сейчас завсегдатаи кабачков разбредались по домам, а пьяный человек — куда более легкая добыча для карманного воришки, нежели трезвый. Впрочем, не один Гринц желал поживиться за счет своих более удачливых сограждан, и поэтому люди становились все подозрительнее и осторожнее и старались ходить группами ради большей безопасности. Кроме того, мальчишка, конечно же, не мог тягаться с вооруженными головорезами, и случалось, его до полусмерти избивали негодяи, которые не ограничивались простыми карманными кражами, а совмещали грабеж с убийством.
Поэтому Гринц решил, что на сегодня хватит. Не стоит рисковать жизнью из-за нескольких медяков. Он боялся даже подумать, какая судьба ожидает Воина, если его хозяина прирежут в какой-нибудь подворотне. Гринцу и самому было невдомек, сколько раз уже белый щенок спасал ему жизнь.
Парнишка уже предвкушал свидание со своим любимцем. Сейчас они вместе поедят, а потом уснут в своей уютной каморке, вдали от этих холодных и опасных улиц. Гринц, хорошо знавший эту часть города, пошел короткой дорогой и вскоре оказался уже недалеко от Пассажа. Тут он замедлил шаг: предстояла едва ли не самая трудная часть путешествия. Никто не должен видеть, как он будет лезть в окно. Никто не должен знать о его убежище.
Прежде чем попасть в узкий переулок, куда выходило окно, Гринцу предстояло пересечь широкую улицу. Здесь следовало быть особенно осторожным: это место облюбовали нищие. С опаской продвигаясь вдоль темных стен, Гринц услышал впереди чьи-то шаги. Он замер на месте, словно заяц, почуявший охотника, и осторожно выглянул из-за угла. Вдали маячила высокая фигура в плаще с капюшоном, и было в ней что-то (Гринц и сам бы не смог объяснить свои чувства), что заставило парнишку съежиться и поспешно спрятаться в тень, пока этот зловещий призрак не заметил его.
Гринц попытался уговорить себя не бояться. Это просто какой-то глупец в такой час возвращается домой, и у него могут быть деньги, убеждал Гринц. Нельзя упускать такой случай! Правда, до карманов этого неизвестного не доберешься, но ведь можно и попросить подаяния… Однако, как ни старался Гринц, ему никак не удавалось уговорить себя попробовать. Казалось, никакая сила не может заставить его приблизиться к этому зловещему черному существу. Ноги парнишки буквально приросли к мостовой. При этом Гринц успел заметить, что улица с появлением неизвестного опустела как по волшебству. Наконец жуткое видение прошло мимо, и Гринц вздохнул с облегчением. Но все равно он не смел двинуться с места, пока неизвестный не скроется из вида. Зажмурив глаза, юный карманник прислушивался к пугающему звуку шагов и неслышно молился, чтобы страшный прохожий поскорее убрался.
