что не было слов, а потому что все и так было понятно.
Они слушали дыхание друга друга, звуки стрекочащих кузнечиков шум озера за окном и просто наслаждались тем спокойствием, что было им даровано.
Алина не заметила, как уснула, не заметила, как Эрик, накрыл их откуда-то взявшимся пледом, поцеловал в лоб и сказал:
— Я тоже люблю тебя.
ГЛАВА 16
Никогда еще пробуждение у Эрика не было таким приятным. Он потянулся на кровати, разминая затекшие мышцы и щурясь полуденному солнцу. Он чувствовал прилив энергии: сила, что вчера пришла к нему после инициации Алины змеилась по венам, согревая теплом. Казалось, что головная боль, столько лет преследовавшая его ежедневно, ушла, а легкие стали принимать в себя кислород на полную мощь.
Алина…
Девушка даже не понимала какую радость принесла ему вчера, пожелав стать хранительницей. И дело было вовсе не в их физической близости, а в том, что она ответила на его чувства. Нет, Эрик видел и понимал, что их двоих тянуло друг к другу, но он списывал это на магическое влечение Сада, которое всегда сближает будущую пару хранителей. Но даже эта сила не может привести к любви.
Мужчина резко открыл глаза и зашарил руками по кровати в поисках своей…
— Девушки…
Слово приятно прокатилось на его языке, оставляя легкое послевкусие ее губ: мята и сахарные конфетки, которые она уплетала, когда была расстроена. Он знал это, потому что сам пристрастил ее к этому занятию оставляя яркие леденцы в карманах ее одежды.
Алины не было в комнате: простыни были холодны, хотя еще несколько часов назад они липли к их разгоряченным телам. Сначала молодой человек забеспокоился не найдя девушку рядом, а потом прислушавшись к связи, которая после вчерашнего вечера окрепла и усилилась, успокоился. “Она здесь, совсем рядом, в ванной”.
Хотя это можно было и услышать по шуму воды из душа. Его воображение мигом нарисовало все картины, происходящие сейчас в соседнем помещении, и он нервно сглотнул. Сказать, что вчерашняя ночь была лучшей в его жизни — значит ничего не сказать. Мужчина окунулся в воспоминания: ее гибкое тело, нежные стоны и мягкие губы заставили его с новой силой хотеть продолжения.
Но его мысли прервал звук выключающейся воды. И через минуту девушка показалась в дверном проеме.
Она не ожидала что молодой человек уже не спит. Эрик это понял по тому, как ее глаза при виде него округлились, и девушка стала в смущении оттягивать края его же рубашки вниз.
Ее мокрые волосы были разбросаны по плечам, и с них на пол падали маленькие капельки воды. Ее изумрудные глаза смущенно были опущены вниз, а зубы в нерешительности кусали нижнюю губу.
— Эрик, ты уже проснулся…
Она была потрясающе красива. Как и каждый день с момента, когда она пересекла границу его Сада и попала к нему во владения. Он ждал ее, знал, что за девушка к нему прибудет и тем не менее, увидев ее тогда в вольере с ирунгом, потерял дар речи: высокая, с длинными каштановыми волосами, пугливая, но не показывающая это, она превосходила его ожидания во много раз. Когда он нес ее на руках в свой дом, то думал о том, как ему повезло, что не придется жить всю жизнь с какой-то кикиморой и даже впервые порадовался судьбе хранителя.
Но эта красотка захотела от него удрать. Нет, она знал, что будет непросто, что девушка будет искать способы вернуться в свой мир, но у него был план: расположить ее к себе, стать другом, а потом влюбить. Однако с Алиной все с самого начала пошло все не так.
Она не падала в обморок от него как другие девушки из ее мира и это его удивило. Те дни, что он провел в ее мире показали ему какими девушки могут быть лживыми, расчетливыми и пустыми. Сколько раз его за спиной обсуждали хихикающие подружки и подходили знакомиться рассчитывая на секс, сколько раз пытались высмеять его любовь к животным и работу “фермером”. В какой-то момент Эрик почувствовал, что огрубел душой и почти перестал ходить в ее мир. Разве что посмотреть, как поживает его Алина. И каждый раз он заставал ее несчастной: ссоры с бабушкой, нехватка денег и парень-абьюзер, который всегда казался Эрику подозрительным. Она находила утешение в любви к животным и в этом они были похожи.
Поэтому Эрик искренне не понимал, почему Алина так яростно стремилась уйти от него, в свою скучную жизнь, хотя он преподносил преимущества жизни в Саду ей на блюдечке. Но по итогу, она только настраивалась против него.
Поэтому он решил сменить тактику: дать ей время привыкнуть, не давить, а стать ее наставником в мире магии. Он знал, как сила может искушать. Но время шло, и Сад, самое важное для него, детище его родителей умирало, а вместе с ним и сам Эрик. Приступы случались все чаще. Он просыпался в неожиданным местах, отдавал последние крохи своей магии животным, чувствуя, как его магический резерв подходит к концу. Его одолевала головная боль, слабость преследовала постоянно, а легкие все меньше качали воздуха.
А девчонка только становилась сильнее, обретала уверенность в колдовстве, но не стремилась стать полноценной хранительницей. Эрик злился: на нее, на себя, на Сад. На то, что не может осуществить свое предназначение, что подводит своих родителей. Он не хотел жалости, поэтому не рассказывал Алине о том, как сложно жить с семи лет одному, держать под контролем весь Сад. О том, как маленький мальчик плакал ночами, зовя маму и папу, как ему пришлось освоить всю работу хранителя, которую обычно выполняют двое взрослых людей, как его отключало на несколько дней, а очнувшись ему приходилось снова браться за работу. Он не рассказывал, как мальчик покинул собственную детскую и переехал в комнату родителей, чтобы стать скорее взрослым. Но в самые тяжелые моменты жизни возвращался туда чтобы не чувствовать себя таким одиноким.
И Алина всего этого не знала. Она радовалась своей магии, природе, вкусной еде, играм с Ласси. Вела себя как ребенок. И, смотря на нее, Эрик злился вдвойне понимая, что свое детство он уже упустил. Он не понимал почему эта девчонка так беспечна, когда на кону жизнь Сада и его собственная? Хотя о последней угрозе, впрочем, он тоже умолчал.
Когда же произошел тот момент, когда вместо злости при взгляде на нее он почувствовал, как губы сами по себе растягиваются
