было случиться.
Но, как и всегда, роковое пересечение произошло не тогда, когда я была бы готова: «при параде», на каблуках и в атласном вечернем платье, а, увы, в белом спортивном костюме и летних белых же мокасинах.
Столкнуться с Сергеем на парковке — что может быть банальнее? Сколько раз я использовала такую сцену в романах? Раз пять?
И все они были полны кипящей ненависти и драматизма.
И казались мне всегда натянутыми, высосанными из пальца в угоду сюжету.
Ну, кто, скажите, будет собачиться на парковке? Прилюдно?
Естественно, реальность оказалась из той же оперы.
— Значит, я был прав и это действительно ты. А с чего это Питерскую королевишну из культурной столицы занесло в наше захолустье?
Так как сей злой вкрадчивый баритон слишком много вызвал у меня воспоминаний, я брякнула, не подумав вообще:
— Давно ли город с более чем тысячелетней историей стал захолустьем?
— Да, характер, смотрю, с годами не улучшился. Стерва-язва. Дочь твоя к нам поступать вздумала, да?
Горло перехватило, и все далекие детско-юношеские воспоминания тут же пошли весьма заковыристым маршрутом, уведя с собой идею разойтись миром:
— Только попробуй ей что-то испортить. Я тогда, к чертям, на правила хорошего тона, воспитание и этикет наплюю. Вы с комиссиями Минобрнауки в разбирательствах состаритесь тут и вымрете. А тебе ли не знать, что при желании всегда можно что-нибудь противоправное найти…
Герой моих детских грез окинул меня хмурым взглядом:
— О, как. Даже угрожать не боишься? Не стыдно?
— С чего вдруг угрожать? Только лишь предупреждаю, — я пока еще мирная.
Наверное.
— А чего ты так удивилась, когда меня увидела? — внезапно разговор как-то развернулся не в ту степь.
Не вопрос.
Мне и тут есть что сказать. Я же готовилась.
— Да думала, бумеранг от Вселенной давно тебя настиг и возмездие свершилось.
— Возмездие? Мне? За что? — и такое искреннее удивление.
Правда, что ли, не в курсе?
Спасибо, конечно, Лере за детективную историю, но официально-то она мне неизвестна.
Фыркнула, выуживая из глубин памяти те мысли и ощущения. Пришло их время:
— Нет, я понимаю, что, с твоей точки зрения, всё то лето было глупостью, не стоящей упоминания, не то, что каких-то переживаний. Конечно, «золотой мальчик» всея Валдая, первый парень на деревне всегда хорош и прав во всем. Что для тебя были чувства простой наивной серой мышки?
О, вот оно!
Ему стало интересно. Глаза загорелись, прищурились:
— Погоди, Арина, что за глупости?
Так, главное — не пережать и не переборщить с пафосом и театральщиной.
— Вот-вот. Глупости. Знакомая песня. Ты, поди, уже забыл, как веселился со своими друзьями и прочей молодёжью, смеясь над стихами, которые я для тебя написала. Конечно, это же мелочи, глупости… А у вас с Сонечкой все серьезно. Любовь давняя. Мне Надюша так и сказала: «Не лезь к ним. Серёжа переживает, что ты можешь Сонечку обидеть. Ты приехала и уехала, а им здесь жить».
Изумление пополам с активной работой мысли Сергею шло.
Он и раньше-то был хорош, а с возрастом стал еще импозантнее, элегантнее, интереснее. Но, когда наличие мозгов в черепной коробке становилось очевидным, это был как контрольный выстрел в головы и сердца барышень-студенток и восторженных дам-коллег.
Уверена, у него здесь должен быть фан-клуб.
Обязательно.
Да.
— Погоди-погоди, что там про Сонечку? Какая давняя любовь? Когда я вернулся с дачи, ты уже свинтила в Питер с хахалем. Андрюха мне так толком ничего сказать и не смог, только Надька… Ах она зараза! Арин, послушай!
С хахалем.
Занятно.
Но сейчас — кому это?
Закроем тему, раз в целом суду все ясно.
Незначительные детали, как то: а нельзя ли было позвонить, с фига ли он ушел из семьи, как зовут маму Сени, хорошо ли ночами спит Надя, оставим.
Слишком поздно все это ворошить.
— Да не хочу я ничего сейчас уже слушать. Это все двадцать пять лет назад было актуальным, а теперь — прошло, быльём поросло. Тогда, посмеявшись над моими чувствами и продемонстрировав наивной, влюбленной в тебя до безумия девочке, что верить никому нельзя, ты сделал мне очень больно. Но сейчас, наконец-то, это не имеет значения. Я просто не хочу тебя никогда больше видеть. Прощай.
Развернулась и пошла к машине, а он вслед ещё что-то говорил.
Но это было неважно. Не догнал же?
Несмотря на некоторую постановочность диалога, я была расстроена: значит, и правда, Надя. Пусть и не закадычная подружка, но, как я думала, хорошая знакомая.
И вот так взять и искалечить чужие жизни?
Мою так точно, Сергея — вероятно, Арсения — возможно.
Больно. Страшно. Обидно.
Настолько погрузилась в переживания и печаль, что даже звонивший телефон взяла не глядя.
А там сюрприз.
— Привет, сладкая Питерская принцесса. Когда там у нас свидание?
Глава 36
Такие разные… кофепитие номер раз
«Безумству храбрых поем мы славу!»
Максим Горький «Песнь о соколе»
От этого рокочущего громовыми раскатами голоса все мои спасшиеся от депиляции волоски встали дыбом.
Между лопатками пронеслась лавина мурашек и разбежалась по рукам. Мгновенно бросило в жар, уши заложило, а в груди сдавило.
Что это за реакция такая? Я же нормальная, адекватная, взрослая разведенная женщина, я просто не могу так…
А нет, могу.
Пока я вспомнила, что нужно дышать и как это делать, прошло сто лет. Но он-то в это время не молчал, а я все прослушала. Увы, не переспрашивать же теперь?
Поэтому я такая обалдевшая поддалась напору и возражений внутри разума своего не нашла. И слов тоже.
Езус-Мария, какое позорище!
Я же писательница… и где это все?
Он — самоуверенный сопляк, а я уравновешенная, разумная, взрослая женщина в разводе, да.
Так, я что-то подобное вроде уже думала?
И что?
Наглость и харизма смели к чертям весь мой разумный подход.
Поэтому сейчас эта самая взрослая, адекватная женщина ехала по навигатору в «маленькое, уютное кафе», как было заявлено, выпить кофе с человеком, чей мотоцикл имела несчастье слегка подтолкнуть.
Узнала место встречи я по его ярко-красному спорт-байку. Да.
И по впечатляющей фигуре хозяина байка рядом.
Холера ясна, как-то много мужиков вокруг меня развелось.
А некоторые еще и восстали из небытия. И памяти, и времени.
Что Сергей со своими претензиями, что Роман, который звонил на этой неделе пару раз.
Настроения болтать с бывшим мужем не
