не разрешая полностью опуститься под воду. Я избегаю встречаться с ним взглядом, но прекрасно вижу, куда смотрит он. Мне неловко и стыдно от того положения, в котором нахожусь, но то, что он делает после, за пределами любых граней.
* * *
Аарон наклоняется и проводит языком вокруг соска. Я ахаю, прогибаюсь в спине, практически ложусь на его руку, которой он удерживает меня за спину, не позволяя отойти, и, чтобы не упасть расставляю ноги, чем мужчина тут же пользуется. Его рука ложится на пах, пальцы поглаживают складки, надавливают, пробираясь глубже. Я едва не задыхаюсь от возмущения и выпрямляюсь, стараюсь оттолкнуть мужчину.
— Дыши, Эмма, — улыбается Аарон. — Слишком сильно паникуешь.
Свожу ноги, мешая ему заходить дальше.
— Аарон? — нерешительно окликаю, хочу переключить его внимание, но не знаю, что сказать и поджимаю губы.
— Вижу, что ты не готова, но я дальше и не зайду, расслабься.
— Я не буду сопротивляться, только не тяни, ни к чему притворство — озвучиваю, на что могу пойти ради брата.
Мужчина строит страдальческую гримасу и отпускает меня, отходит на пару шагов. Его уголки губ дергаются, а голос становится предельно серьёзным.
— Я правильно понял, что ты согласна на близость, но, не потому что хочешь сама? К чему эта жертвенность там, где она не нужна. Я помогу твоему брату и без доступа к твоему телу. Обещаю. А теперь отмывай волосы до прежнего цвета. Можешь не торопиться.
Аарон садиться на скамейку, широко расставляет ноги и кладёт локти на колени. На мгновение наши взгляды встречаются и жар проливает к лицу. Мне неловко от моих слов и от того, что мыться придется при нём. Я прячусь за бортиком выложенной из камня ванны, больше похожей на огромную бочку или чашу и тянусь за мылом.
— И если думаешь, что притворство исходит от меня, то ты не настолько умна, как я думал ранее, — припечатывает он недовольным голосом. — Судить стоит по поступкам, а не словам, Эмма.
— Я бы не хотела, чтобы ребенок рос без меня, — робко тяну, стараясь достучаться своими доводами до дознавателя. — Думаю, тебе безразличны мои чувства и ты наверняка считаешь, что из воровки не будет путной матери и проще оградить ребенка от моего влияния, и расположить к себе пытаешься из-за мнимой совместимости, но, — договорить я не успеваю, Аарон подрывается и размашистым шагом идет ко мне.
Я вскрикиваю и, забыв о своей наготе, вскакиваю
— В следующий раз поменьше думай, — притягивая мое мокрое тело к себе, припечатывает дознаватель. — Из-за мнимой совместимости, ты оказалась здесь. И знай, я жду не ради того, чтобы твой дар тебя не выжег, я с ним справлюсь. Мне нужно твое согласие, не продиктованное страхом и условиями.
— Зачем?
— Для того, чтобы ты осталась рядом.
— Я ведь тебе не нужна. Я воровка, без титула и наследства.
— Кто мне нужен я решу сам, — Аарон заставляет меня опуститься в воду и берет в руки мыло. — Твои мысли слишком зациклены на плохом. Надо тебе притащить пару романов для вдохновения. В них мужчины, сходя с ума от понравившейся женщины, совершают подвиги. Видимо, сторона женских глупостей обошла тебя стороной, — он поливает мои волосы водой и начинает массировать голову, я ежусь, ожидая грубых прикосновений, но подушечки его пальцев, несмотря на недовольство в голосе, мягко скользят. — Когда ими зачитывалась моя сестра, — между тем продолжает Аарон, — меня это раздражало, а сейчас я понимаю, насколько девушкам важна подобная ерунда. Вдохновленные выдуманными историями, девушки могут отпустить ситуацию и довериться мужчине. Хотя, такой упрямой ослице, как ты, не помогут никакие книжки, — он щелкает пальцами и на меня выливается, по меньшей мере, ведро воды.
Черпаю ртом воздух и кашляю.
— Я не могу тебе нравится, все из-за кольца, — отдышавшись, выдыхаю.
— Кольцо лишь указывает на совместимость наших даров, а не на мои чувства. Если у тебя есть сомнения можешь прямо спросить, а не строить доводы.
— Ты слушаешь свой дар, он слился с тобой и управляет, — качаю головой и аккуратно перемещаюсь с корточек на колени, не рискуя сесть. — Невозможно полюбить быстро.
— Эмма, я контролирую свой дар.
Прохожусь взглядом по стене с инеем и с сарказмом киваю. Аарон, понимая, на что я намекаю, закатывает глаза и взмахивает рукой. Изморозь исчезает.
— Я просто позволяю ему выплеснуться, иногда это стоит делать. Но если мне необходимо быть собранным, он будет слушаться меня. В кругу одаренных такие проявления не сдерживают, — поясняет он. — Но если тебя это пугает, я на время придержу свой дар.
— Как можно без любви говорить о детях? — говорю с грустью, ведь я стремилась совершенно к иному.
— Эмма, ты слышала про договорные браки? Разве там есть любовь? Но она иногда появляется позже.
— Но чаще всего нет, — заканчиваю за него. — Я поняла тебя. Тебе не нужны чувства.
Аарон обрушивает на меня поток воды, вынуждая подняться на ноги и в панике схватиться за него.
— Твоя проблема в том, что ты делаешь неправильные выводы. Я лишь ответил на твой вопрос, не говоря о нас, а ты уже все придумала, — он держит меня за подбородок, заставляя смотреть на него. — Дети появляются и без любви, иногда один любит, а другой нет, как будет у нас, зависит от тебя.
— Никак не будет, — обрубаю его и отпускаюсь в воду, беру мыло, старательно намыливаю волосы. — Мне не нужна твоя любовь, мне нужна свобода.
— Когда будет любовь, появится и свобода, — Арон вновь потоком воды смывает пену с моих волос и отходит.
— То есть никогда, — ворчу себе под нос и смотрю, как краска оставляет на воде мутные разводы.
— Знаешь, мне уже нравится, что ты стала заговаривать о нас, о чувствах и любви, мы определенно движемся в верном направлении.
Я поворачиваюсь к нему спиной и игнорирую его выпады.
— Даже интересно, громко ли ты будешь стонать подо мной с таким темпераментом.
— Не громче, чем твоя Лиз! — выпаливаю со злостью, и ударяю руками об воду.
— Мне определенно стоит чаще выводить тебя на эмоции, — довольно улыбается Аарон и, оказавшись рядом со мной, опирается о бортики ванной. — Раз такая смелая поцелуешь?
— Нет!
— Твой дар легко поддается на провокации, жаль, что ты держишь себя в руках. Если следовать моему плану, ты сейчас должна показывать свою смелость, а я, пользуясь моментом, ласкать твое тело.
— Аарон, не изводи меня, — раздражение и негодование покидают меня, на место их приходит чувство обреченности. — Хватит играть.
— Эмма, ты слишком боишься, чтобы позволять страху отравлять тебя, — дознавателя садится на
