Тут в памяти встало видение той, чей образ вызывал у Александра необъяснимую теплоту в сердце. Дочь Леона! Маленькая и мужественная девушка, много перенесшая в рабстве и прикрывшая его спину в бою. Тут он отчетливо понял, почему только Леону и ему было в эти дни не до женщин. Хотя внешне он делал вид, что у него стало слишком много забот и просто некогда, внутри его сердце не принимало других и противилось им, находя у каждой недостатки и причины для отказа. Она сумела занять все сердце, не оставив места для других.
А князь уже задвигал речь. Говорил простыми рублеными фразами, но на языке, понятном местным. Речь понравилась – толпа встречала ее криками одобрения.
Наконец, речь закончилась и стороны уселись за стол напротив друг друга и что-то подписали. Кто как умел. В это время порядок заключения договора был значительно проще и не требовал бумажного формализма. Это было скорее типично для Римской империи, нежели для местных племен. Но вместе с выходцами из двадцать первого века сюда пришла и бюрократия.
По окончании процедуры подписания на площади снова возникла суета. Выносили и расставляли столы для празднования этого события. В принципе, как помнил Александр, в том же Смоленске все это проводилось в детинце и участвовали со стороны города наиболее знатные и выбранные люди. Но Муром был сам по себе значительно меньше Смоленска, да и численность населения уменьшилась в ходе последнего булгарского налета. Причем, как обычно, на любой войне погибают лучшие, а выживают хитрые. Но в условиях малочисленности общества такие видны сразу, и им не дают возможности занять лучшие места взамен погибших. Поэтому за столы уселось большинство мужского населения города. Остальные, кому не хватило места или они не были допущены за столы, могли праздновать отдельно. Даже охрану города сменили десятки Александра и личной охраны князя. За его спиной осталась лишь пара воинов личной охраны в броне.
Пока шли приготовления к пиру, князь с сопровождением двинулся в детинец, точнее укрепленную избу за забором, которая играла эту роль в Муроме, и позвал с собой Александра. Это было вполне ожидаемо. Александр был уверен, что Фомичев обязательно расспросит его обо всем, что здесь произошло.
–Приветствую, Александр Анатольевич!– Фомичев протянул руку для рукопожатия.– Извини, не мог ранее подойти. Протокол! Нами же, блин, и придуманный, но все же.
–Здравствуйте, Сергей Владимирович! Я понимаю,– ответил, пожимая руку, Романов.
–Я сейчас иду в детинец местный. Хочу снять броню. Ты не поможешь?
Александр скосил глаз на две тени в броне, следующие за князем, и нескольких ближников в отдалении.
«Странно! Почему я? Неспроста это»,– озадачился десятник. И ответил:
–Конечно!
–Тут вот какое дело! Ты же, наверное, понял, что я неспроста попросил тебя помочь с доспехом.– Князь поворачивался, чтобы удобней было расстегивать ремешки на броне, и сам это делал там, докуда доставал. В горнице они были вдвоем. Личную охрану князь остановил у дверей.
–Так вот! Муром теперь наш, и мы отвечаем за его безопасность. А значит, воевода должен быть наш.
Десятник поймал себя на мысли, что такая возможность в отношении его самого ему и в голову не приходила. То ли времени подумать не было, то ли в голове сидела уверенность в том, что вот приедет князь и решит. Поэтому он, расстегивая ремни и снимая части доспеха, промолчал.
–Главой города может быть и местный, а вот начальником гарнизона должен быть наш человек, в котором мы уверены. И как бы логично складывается, что таким человеком являешься как раз ты.
Фомичев, закончив со съемом верхней части доспеха, опустился на скамью и продолжил:
–Но!
Романов даже приостановился. «Интересно, в чем же мой недостаток или косяк? Хотя кого я обманываю? Я и десятник-то так себе. Просто парни в десятке нормальные. Все понимают и все знают. А тут – целый город, и уж точно не один десяток воинов. Со всеми проблемами обучения, снабжения и организации службы и боя, если придется. Это, блин, не десяток людей, которые фактически являются твоими друзьями».
–Проблема в том, что мы с тобой современники.– Фомичев продолжил:– Тебе и таким, как ты, тем, кто пришел сюда вместе со мной, я доверяю полностью. Именно с вами я хожу в бой. Нет! Есть верные люди и из местных. Тот же Чтибор. Но как ты знаешь, это единичные случаи. В ту же рыцарскую сотню добавилось всего лишь с десяток человек, прошедших суровый отбор и тщательную проверку. Другими словами, ресурс этот крайне ограничен и очень важен. Вы все, грубо говоря, прикрываете мою спину, и я в вас уверен. Всегда и везде! Ты понимаешь меня?
Романов понял. Даже с некоторым облегчением. Он всего лишь последнюю неделю краешком коснулся всех тех вопросов, которые находятся в ведении воеводы, и это не добавило ему энтузиазма. И это еще при огромной помощи его всех парней, а особенно подсказок Леона и при его прямом участии. Опыт, как говорится, не пропьешь. А этого у Леона было в избытке.
–Понимаю!– кивнул в ответ десятник, продолжая снимать доспехи.
–В общем, не обижайся, но оставить тебя в Муроме я не могу. Ты мне нужен рядом со мной. Наградить – награжу! И за действия в Хамлидже. Кстати, напиши подробный доклад и о событиях в нем, и в Муроме. За Муром отдельно награжу. Ты тут действовал самостоятельно и успешно. Твои действия оцениваются и мной, и советом очень высоко.
Фомичев, скинув последнюю латную часть доспеха, взялся за поддоспешник.
–Похоже, придется заняться разработкой положения о наградах. Количество подвигов подчиненных растет, а системы нет. Нужно исправлять. Ну, ты что молчишь? Обиделся?
–Нет, Сергей Владимирович. Скорее в душе вздохнул с облегчением. И вы, и я знаем, что руководитель я так себе. Если только на безрыбье в качестве рака сойду. Честолюбие мое, конечно, вопит об обратном, но опыт той и этой жизни заставляет считать ваше решение верным.
–Это хорошо! Хорошо, когда рядом с тобой верные и понимающие люди. Ну, раз этот вопрос мы с тобой решили, перейдем ко второму. Секунду!– Фомичев, раздетый до трусов, подошел и приоткрыл входную дверь:– Парни! Сообразите ведерко воды, взопрел я.
–Так вот, второй вопрос, вытекающий из первого. Если не ты – то кто?
–Ну, Сергей Владимирович! Я и всех-то в сотне близко не знаю!– развел руками Романов.
–Про Леона что можешь сказать?– прямо спросил Фомичев, глядя на десятника.
Романов замер. Леона он, конечно, знал. И после всех событий, произошедших с ними в этом походе, мог сказать, что знает его очень хорошо. Но в таком ракурсе он его не рассматривал.
–Меня интересует ответ на два вопроса – справится ли он и не предаст ли?
–Насчет «справится ли»– однозначно! В этом вопросе опыта ему не занимать. Я могу это утверждать из опыта совместных действий с ним и в Хамлидже, и тут. Причем, исходя из вопроса, скажу, что организацией дел в Муроме после боя занимался в основном именно он. Или я, но по его рекомендациям. Он в этом вопросе тут был вне конкуренции.
