А я уже и перестал бороться с этим адским чувством.
Стоило мне лишь раз ответить на ее гребаный вопрос не так, как она хотела, и Саша решила — это все, конец. Собрала вещи и исчезла. Что за чертовщина?
Как много я за ней бегал? Постоянно искал встречи, не мог не коснуться, когда она была рядом. Находил ее в толпе, приезжал, подстраивал обстоятельства так, чтобы мы оказались в одном месте в одно время. Как много чертовых раз я делал гребаный шаг на встречу! А она будто не замечала, не видела, как влияет на меня. Я словно сошедший с ума по сучке пес, вечно бродил рядом, охраняя ее от всех вокруг.
Никогда не был ревнивым. Мне было посрать, с кем трахается моя жена. Я был даже рад, что есть кто-то ещё, и она меньше ест мне мозг. С Сашей становился свихнувшимся собственником. Хотел, чтобы она была всегда рядом, на расстоянии вытянутой руки. Обожал все в ней — запах, голос, цвет глаз. Больше всего обожал то, как она смотрит на меня. Никто и никогда не смотрел так. Я тонул в гребаной зелени ее взгляда, становился, как пластилин, готов был сделать что угодно, лишь бы меня никогда не покидали эти глаза. Идиот.
Она меня подставила и даже, сучка, не извинилась. Зато умудрилась обидеться и умотала обратно к мужу.
Но я не собирался ее отпускать. Никогда. Я ведь предупреждал ее, что без нее подохну, а она, черт возьми, не поверила.
Уголовное дело было в полном разгаре, поэтому я подписал подписку о невыезде из города. Мне грозило от двух до семи лет лишения свободы, если все пойдет совсем по пессимистичному сценарию.
Конечно, я, мать твою, злился. Не знаю, осознавала ли до конца Саша, что натворила. А натворила она много. Слишком много.
Смолянов слил тот компромат, что хранил его отец на меня. Сам подстроил все так, что приказал не тревожить Аркадия, пока тот продолжал праздновать свой день рождения. Ведь его отец мог вовремя вмешаться, чтобы ситуация не стала настоящей катастрофой, но стараниями Смолянова, этого не произошло. А чтобы наверняка мне никто не смог помочь, он отправил мою жену на шопинг в Милан. Элиона, при всей своей стервозности, сразу бы поняла, что дело пахнет жареным и достала бы своего празднующего отца из-под земли.
А я был на Мальдивах. Наверное, окажись я вовремя в Москве, или будучи способен хотя бы ответить на звонок, все могло обойтись малой кровью. Или если бы Аркадий Смолянов был в городе, все можно было быстро уладить. Успеть до того, пока все это перерастет в грандиозный скандал, от которого уже так легко не отмыться. Еще и эти фотографии с Мальдив, где мы с Сашей, окончательно разозлили Смолянова-старшего. И он решил мне не помогать вовсе. Зачем ему зять, который не может удержать член в штанах и так подставляет честь дочери. И самое главное, делает это публично. Ни для кого не было секретом, что я трахаюсь направо и налево с первых дней брака, но пока это не становилось достоянием общественности, Аркадия Смолянова сей файт не волновал.
Теперь на мне весит уголовное дело, счета заблокированы, Смолянов-старший прекратил со мной любимые контакты. Откровенно говоря, я в абсолютной заднице. И для полноты картины — Саша умотала в Питер, к мужу, а я даже не могу за ней поехать.
Я резко, с яростью удалил по рулю и отправился домой, к мини-бару. Трахать никого, кроме Саши не хотелось. Уже давно не хотелось. Только с ней это всегда было так остро, ярко, до звезд в гребаных глазах. И даже не это важно. С ней секс не был пустым, как с другими. Сложно объяснить, как такое возможно. Но с ней после хотелось остаться рядом, с ней секс — это близость, а не только физиология. Тупо, но вот так вот меня закрутило.
Около входа в квартиру меня встречает Элиона. Красное платье, алые губы. Наверное, это красиво. По крайне мере, она точно считает, что красиво. И да, моя жена внешне была очень симпатичной. Но все это — глубокое декольте, хищный взгляд, острый язычок, облизывающий губы — слишком пошло. Она пыталась привлечь мое внимание. Всегда. Говорила, что любит. Ее любовь, видимо, такая же больная, как моя к Саше. И такая же непрекращающаяся вне зависимости от обстоятельств. Столько я всего наворотил, что любая другая уже прокляла бы меня и сбежала, но не Элиона.
Открываю дверь, пропускаю ее. Скандалить на лестничной площадке хочется меньше всего.
Элиона довольно улыбается и цокает на высоких каблуках внутрь квартиры. Садится на край дивана, где я недавно трахал Сашу. Картинки так ярко всплывают в голове, что на секунду пересыхает горло. Тот секс был злым, грубым. Хотелось наказать, подчинить. Чтобы ей было, возможно, даже неприятно. Потому что мне было, пиздец, как тошно сидеть в СИЗО два дня. Но в итоге от злого выброса эмоций кайфанули оба.
— Ты же хочешь, чтобы мой отец тебе помог? — начинает Элиона.
Смотрю на нее, ожидая продолжения. Уже предчувствую, что сейчас в ход пойдут шантаж и манипуляции. В целом, это предсказуемое развитие событий. Моя жена своего не упустит.
— Тебе стоит только хорошенько… меня попросить, — облизывает призывно губы.
— То есть трахнуть? — усмехаюсь в ответ.
Она морщится, но тут же возвращает на лицо привлекательный оскал.
— Мне придется очень постараться, чтобы уговорить папу. Ты же не думаешь, что я буду делать это просто так?
— Почему просто так? — подхожу к бару, наливаю виски. — Ты моя жена.
— Что-то не вспоминал ты о жене, пока трахал ту шлюху на Мальдивах, — резко взвизгивает она.
— Во-первых, не шлюху, — ровно и спокойно чеканю. — Во-вторых, тебя это не касается.
Она хватает ртом воздух, кажется, пораженная моей наглостью. Пора бы и привыкнуть.
— Я не буду за тебя просить, — наконец, зло огрызается в ответ. — Сядешь в тюрьму. Хоть там с тебя собьют всю спесь, — практически выплевывает.
Сейчас она уже не выглядит развратной соблазнительницей. Скорее, злой кошкой.
— А я все равно не буду тебя трахать, — с усмешкой говорю, делаю глоток виски.
Она смотрит на меня несколько минут, уязвленная, злая.
— Лучше тюрьма, чем секс со мной?
— Правильно, дорогая, — салютирую ей бокалом.
Когда Элиона уходит, зло фыркая напоследок и посылая килограмм проклятий, я уже настолько устал, что просто наливаю еще один бокал виски и падаю на диван.
Конечно, тряхнуть Элиону было бы самым верным решением. Я
