Они оккупировали столик возле кирпичного купола над большим мангалом – трое мужчин и девушка. Похоже, что их совсем не волновало происходящее вокруг – отсутствие людей, шевелящиеся под деревьями тени, сбрендившее солнце, маленькое и тусклое.
Девушка, на вид постарше Дины, обернулась и крикнула в сторону ресторана:
– Митя! Ну чего застрял?
– Иду, – неожиданно громко прозвучал ответ прямо у Дины за спиной. – Гостью вот захвачу только.
Кто-то грубо схватил ее за предплечье раньше, чем она успела обернуться, и толкнул вперед, к декоративному мостику, который прорубал аккуратную дорожку в голых ветках кустарника под деревьями. Ухватившись за поручень свободной рукой, Дина затормозила и оказалась лицом к лицу с невысоким мужчиной в застиранной ковбойской рубахе-куртке, из тех, что обычно продаются на рынке возле метро.
– Иди давай! – подтолкнул он Дину и покрепче прижал к груди несколько бутылок. Те приглушенно брякнули, стукнувшись стеклянными телами. Одну, неприжатую, он держал за горлышко в кулаке, а другая рука переместилась на Динино запястье и больно его стискивала.
– Отпустите! Вы кто? – дернувшись, попыталась освободиться она, но навстречу им с другой стороны мостика уже вышли приятели «ковбоя».
Девушка, с выбеленными концами коротких волос, торчащих в разные стороны, оценивающе и презрительно оглядела Дину с головы до ног. Острым подбородком и глубоко посаженными глазами она напоминала ежика, совсем не страшного, но взгляд, которым она одарила Дину, ничего хорошего не предвещал.
– Уже и днем приходят! – удивленно сказал один из ее спутников, высокий и полный парень, подойдя ближе и освободив «ковбоя» Митю от бутылок. – Запри ее где-нить пока, пожрать же надо.
Девушка-еж посмотрела на солнце, застрявшее в зените, и проворчала:
– Пока у этой свечереет, мы раз пять поедим.
Остальные, как по команде, задрали головы к небу. Дина возмущенно дернулась. «Этой» прозвучало так, словно она была каким-то неодушевленным предметом. Но вырваться не удалось, Митя держал крепко. Освободившись от бутылок, он вцепился в нее двумя руками.
– Отпустите! Что вам нужно?
Никто даже не посмотрел в ее сторону. Троица развернулась и направилась обратно к мангальной, а назначенный конвоиром Митя грубо толкнул Дину к мощенной камнем лестнице, которая вела наверх, в ресторан. Вспомнилось, как Алекс говорил, что пленников запирают до темноты, чтобы потом… Он так и не рассказал, что с ними происходит потом, но Дина догадывалась. Оставалось только проклинать себя за глупое любопытство.
– Митя, вас же так зовут? – обернулась она к угрюмому провожатому. – Отпустите меня, пожалуйста. Зачем вы это делаете? Вы не понимаете…
Договорить не получилось.
– Иди вперед, дура.
Он зло и больно пихнул ее в бок кулаком.
Дина охнула и согнулась. Так, полусогнутая, лбом вперед, она и влетела в распахнутые двери ресторана. Митя протащил ее за собой налево, к крохотной комнатке с большим окном, втолкнул внутрь и запер.
Дина судорожно огляделась. Комната была набита игрушками, на полу зеленел ковер с нарисованными дорогами, светофорами и пешеходными переходами. Это была игровая. Окно давало столько света, а комната оказалась такой маленькой, что никакого намека на тень здесь не ожидалось до заката. «До какого заката? Я же не в коме? Почему, почему все это никак не заканчивается?» – одни и те же вопросы разрывали мозг. Она рухнула на податливое кресло-мешок и спрятала лицо в ладонях.
Немного успокоившись, Дина попыталась мыслить логично: «Надо выбраться отсюда, вернуться на берег. Зря я ушла». Принятое решение требовало действий. Она подошла к окну и осторожно выглянула наружу: оно выходило в сторону стоянки, и террасу скрывала стена из кустов вечнозеленой туи, подстриженных как по линейке. Мысленно рисуя, как остаться незамеченной при побеге, Дина оглядывала раму в поисках ручки. И снова. И – против часовой стрелки. Ни ручки, ни даже намека на что-то подобное! Окно оказалось глухим. Видимо, строители решили, что не стоит искушать детишек, и отделались кондиционером, чья белая панель сейчас не издавала ни звука.
– Черт! – вырвалось у Дины.
В отчаянии треснув кулаком по узкому намеку на подоконник, она с тоской уставилась в крошечный кусочек ненастоящего блеклого неба, видневшийся в верхней части рамы, а потом опустилась на пол и села, опираясь спиной о стену под окном. Отчаяние мутило разум и грозило захлестнуть его целиком. Подтянув колени, Дина уткнулась в них лицом. Что-то больно уперлось в бок, неприятно и жестко. Дина поправила жилетку Алекса, не поднимая головы, и нащупала что-то во внутреннем кармане. Что-то, чего она раньше не заметила. Там оказался плотный, сложенный вчетверо сверток пожелтевших от времени бумажных листов. Помедлив, она осторожно развернула похрустывающую бумагу и принялась читать.
«Горбун и Бес ушли, оставили меня на хозяйстве. Сегодня уже легче, чем накануне, когда столкнулся в “Ленте” с целой толпой придурков. Они решили, что я “возвращенец”, еле отбился. Увы, ни хрена мне не светит. Я здесь уже две недели, завтра пятнадцатая ночь, и никакой последний луч мне не поможет.
Кстати о луче: я так перестарался, пялясь на солнце тогда, на первом закате, что до рассвета зайчики в глазах плясали. Кровавые. Так-то. Бес потыкал меня носом в неочевидное и невероятное: если ты не зомбак типа “уходящих” и, не вспомнив ровным счетом ничего до первого заката, остался целехоньким, то велкам к нашему шалашу. И не приставай с идиотскими вопросами типа «Когда это кончится?». Справочное бюро на вокзале, а здесь справок не дают.
По поводу справок это он напрасно. Как раз здесь и можно узнать хоть что-то, потому что только Горбун, Бес, занудливый Блондин и Наша Маша пытаются разобраться, что к чему в этом дурдоме. И уж я-то своего не упущу. Все хотят свалить отсюда, а я хочу вспомнить хоть что-нибудь, кроме очевидного: вода мокрая, дважды два – четыре. Может, там, куда сваливают самые везучие, “возвращенцы”, еще хуже, чем здесь, и мне туда не надо?
Горбун тут дольше всех и самый смурной. Все ему не так. Я сегодня не мог заснуть – Жуть повадилась выть прямо под окнами, – так он уселся рядом, стал забалтывать. У меня даже голова болеть перестала. От ночного визга Жути всегда раскалывается, до тошноты.
Оказывается, он сначала в банде был. Не сказал, как долго. “Возвращенцев” ловили, забавлялись. Жути скармливали. Ну, что они творят с беднягами, мы недавно с Блондином застали. Хреново вышло, конечно. Блондину башку разбили, я мордой по асфальту проехался, а несчастный “возвращенец” все равно ничего вспомнить не успел: солнце уже почти село. Бес матюгами обложил за то, что вдвоем на семерых полезли. Убить тут нельзя, но отделать как следует – легче легкого. Как у меня получилось Блондину скальп на место пришить – не знаю. Руки сами все делали, но теперь ко мне новое имечко приросло – Доктор. Пусть так, все же лучше, чем Сморчок.
