— Итак, Екатерина Дмитриевна, что вы делали на голове кенгуру?
— Я просто присела на дорожку…
— На дорожку?
— Ну да. А разве вы так не делаете перед тем, как лететь на юг?
Катя дала себе слово, что позвонит в салон при первой же возможности, и сделала маленький крен на левый бок. Воздушные потоки незримыми бурунчиками заструились наискосок под крыльями, направляя Величкину по кругу над гипермаркетом. Автостоянка внизу, словно игра в паззл, заполнялась разноцветными крышечками подъезжавших автомашин. Люди образовали четыре встречных ручейка, распределенных попарно между двумя входами в здание. Внутрь двигались налегке, а наружу — груженные сумками, многие катили тележки. Все это напоминало хорошо организованный муравейник.
За гипермаркетом днем обычно разгружались фуры и газели. Но сейчас лишь одинокий серенький автомобиль стоял через дорогу у забора, тянувшегося вдоль улицы Веткина. В шестом классе Величкиной поручили выяснить, кем был этот самый Веткин, в честь которого назвали неприметную улочку, и написать сочинение. Катя нашла необходимые справочники и узнала, что никакого Веткина в природе не было, а улицу назвали так из-за железнодорожных веток, между которыми ее заключили. Ее сочинение стало темой педсовета, и Величкиной обещали, что с такими взглядами в следующем году не примут в комсомол. Следующий год стал девяносто первым, и с комсомолом она и так пролетела.
Серенькая машинка была «москвичом». На таком же ездил ее бывший муж. Только у него сзади было написано «aleko», а у этого «москвича» на кузове красовалась надпись «свято-Brabus». Прочитав ее, Катя с удовольствием отметила открывшуюся у нее остроту зрения. «Москвич» внизу ритмично раскачивался, словно придавил ваньку-встаньку, неутомимо пытавшегося справиться с весом автомобиля. В машине молодая женщина перегнулась через заднее сиденье, вывернув голову и прижавшись височной частью к заднему стеклу, и дышала, как выбросившаяся на берег рыбешка. Навалившийся на нее мужчина вывернул свою голову в другую сторону и тоже дышал слишком часто. Через переднее стекло было видно, как, словно шарик для игры в пинг-понг, подпрыгивает его маленькая, беленькая попка. Судя по всему, для парочки в машине день начался неплохо. Величкина порадовалась за них и обратила внимание на Останкинскую телебашню, по-фрейдистски проткнувшую облачко.
В школе на уроках географии учительница говорила, что Москва — самая зеленая столица мира. Никто ей не верил. Но теперь Катя думала, что географиня, возможно, была права. Сверху Москва выглядела гигантским, неухоженным газоном, на котором дети возводили город для лилипутов и отдельные кварталы выстроили с необыкновенной тщательностью, зато в других местах оставили кубики, беспорядочно разбросанными в зарослях травы. Особенно Катю поразил огромный лесопарк, расположенный за гостиницей «Космос». Она догадалась, что это Лосиный Остров. А ведь, если передвигаешься по земле, то до парка приходится преодолевать приличное расстояние; если ехать на трамвае по улице Бориса Галушкина, получится остановки три. Но сверху зеленые насаждения во дворах домов представляются единым целым с зеленым массивом, и поэтому кажется, что Лосиный Остров начинается прямо за гостиницей «Космос». А сама эта гостиница похожа на кусок заплесневевшего и почерневшего от старости сыра, выпавшего из клюва пластилиновой вороны и застрявшего между обшарпанными детскими кубиками. Мимо по Ярославскому шоссе мчались легковушки и грузовички. За Северянинским мостом красовалась закусочная «Макдоналдс», перед которой восседал на скамейке клоун Роналд, более всего напоминавший персонаж из ужастиков Стивена Кинга. Далеко впереди за токийской развязкой Ярославки и МКАД виднелось красное пятно еще одного «Макдоналдса» все с тем же отвратительным клоуном у входа. А левее над Мытищами возвышалась ультрасовременная высотка со стеклянным пентхаусом. Внутри мужчина с девушкой в розовой мини-юбочке пили чай с кексом. Он гладил ее по коленке, и Кате было любопытно, не закончится ли чаепитие в Мытищах как-нибудь по-святобрабуски. Но Ярославка уходила на Север, а Величкина держала путь на юг.
Она окинула беглым взором территорию ВВЦ, и обнаружила, что помимо превратившихся в барахолки советских дворцов пространство выставки включало в себя еще и каскад прудов, не признававших границы с Ботаническим садом. Она никогда не заходила дальше павильона «Космос» и не подозревала ни о существовании лодочной станции, ни о маленьком зоопарке. У входа на Выставку рабочий с колхозницей тыкали в небо молоточком с серпиком, скрестив их на брудершафт. А на всей территории между ВВЦ и станцией метро происходила неимоверная толчея, из которой торчал монумент покорителям космоса, сверху похожий на женскую туфельку с невообразимо узеньким горлом. Под туфлей в окружении выпивох восседал каменный Циолковский.
У парадного усадьбы графа Шереметева подъездная дорожка была заасфальтирована правильным кругом, и, если бы уфологи только знали, как эта дорожка выглядит сверху, то заявили бы, что это следы приземления летающей тарелки. По газону прогуливался хромой старичок и собирал мусор в траве, тыкая в него палкой с гвоздем на конце. Беспородные псинки грелись на солнышке во дворе церкви святой Троицы.
Катя посмотрела вниз. Она почти завершила круг, и прямо под нею опять проплывала стоянка и зеленый кенгуру. Служащий в форменной одежде толкал к гипермаркету поезд из собранных с парковки тележек. Две официантки из кафе «Мозаика», что на первом этаже, курили у входа. Директор спортивного магазина развлекал их, наверное, анекдотами.
Величкина взмахнула крыльями и полетела над Шереметевской улицей. Зеленый кенгуру стоял с поднятой кверху лапкой, как бы махал на прощание. Позади остался мостик через железнодорожный путь, по которому грохотал товарный состав. «Сатирикон» Константина Райкина оказался упакованным в синий полиэтилен, под прикрытием которого проистекал капитальный ремонт, а с высоты катиного полета театр был похож на коробку в праздничной обертке, которую с нетерпением надорвали, да и бросили, саму-то коробку так и не открыв. Американский супергерой улыбался со стены кинотеатра «Гавана» так ослепительно, словно билетеры каждый раз после еды натирали его бумажные зубы орбитом без сахара. Чуть подальше лимонным тортиком возвышался театр Российской Армии.
Катя засмеялась. Она и не думала, что разглядывать Москву с высоты птичьего полета и выискивать знакомые местечки окажется таким увлекательным занятием. Она пожалела, что раньше ей не приходило в голову днем подняться высоко в небо. Катя ограничивалась ночными тренировками, опасаясь случайных свидетелей.
Она быстро пересчитала знаменитые высотки. Гостиница «Украина» и высотка на Краснопресненской выглядели сторожевыми башнями, вставшими по обе стороны от Белого дома, замыкало этот караул Министерство иностранных дел. Симметрично этой троице по другую сторону Садового кольца возвышались гостиница «Ленинградская», высотка на Красных Воротах и та, что стоит в Котельниках. Особняком вдалеке за излучиной Москва-реки на Воробьевых горах красовался Университет. Оглянувшись через правое крыло, Величкина с удивлением обнаружила еще одну, восьмую, высотку — где-то в конце Ленинградского проспекта, в районе Сокола. Это творение современных архитекторов на фоне сталинского зодчества смотрелось так же, как смотрится «мерседес» образца 2002 года рядом с собратьями середины прошлого века.
