о ботанике проговорился Фаэрт, да?
Но я уже направлялась в указанную сторону и не стала отвечать. Пусть помучается. Ибо нефиг.
Высокие стеклянные двери, обрамлённые рамкой из вишни. Много-много света. И — сад. Я спустилась по широким, загнутым сверху, ступеням и оказалась на тропинке, посыпанной мраморной крошкой. Над зелёными кронами белели вершины гор. Солнце ярко светилось на небосклоне. Благодать, да и только!
«Где-то тут — озеро Желаний», — подумала я. Сердце странно промолчало. Даже лёгкого сожаления не появилось. Удивительно. Я же вроде как любила Мариона. Разве нет?
Я прошла мимо цветущих кустов роз, мимо розовых, чёрных, рыжих и белых лилий. Мимо нежных космей и жемчужного лилейника… Свернула на тихое журчание. Фонтан: девушка с разбитым кувшином, а вокруг зеленеют клёны, и по трещинам дикого камня поднимается тёмно-зелёный мох. Напротив скульптуры была изящная скамеечка, покрашенная белой краской. Я села и принялась созерцать стекающие по камню струи. Ветер приятно обдувал лицо.
— А ведь магия у них запрещена, — прошептала я, лениво жмурясь. — Но чудесное преображение Золушки — это точно волшебство, разве нет? Я совершенно уверена, что стеклянная туфелька магической силой не обладала. Да и феей для Синдереллы была я, а колдовать я не умею…
Что ж это выходит, младшая сестрёнка умеет магичить? Или, может, ей помогла Кара? Но с чего бы?
Вопрос был любопытный.
«Ты не относишься к нижнему классу — у тебя слишком нежные руки» — вдруг вспомнила я. И поняла то, что несколько раз цепляло моё внимание, но я не успевала обдумать, так как с чего-то решила, что непременно должна спасти Золушку.
Точно! Руки!
Золушка ведь с детства тяжело работала: подметала, мыла, готовила, стирала, шила, поливала огород. Ёжики зелёные, да просто натаскать из колодца воды на всю семью — это уже громадный труд. Но ручки у неё были нежные, как у принцессы! Ни тебе мозолей, ни цыпок. И ноготки такие, словно только что делала маникюр.
Как?
Это невозможно. Если только ты не используешь магию, не так ли? Никакого загара до черноты. А волосы? Разве могут они быть такими роскошными, если ты не ухаживаешь за ними, а с утра до ночи занята работой? Те, кто носит длинные волосы, меня поймут. У Золушки, у трудяжки, встающей с петухами и падающей в золу без задних ног, волосы должны быть тусклыми, с секущимися кончиками. И, кстати, грубые деревянные сабо тоже должны были изуродовать ступню.
Я хмыкнула. Не Гильом, конечно, но тоже умею рассуждать разумно. Почему раньше-то я не обращала на это внимания?
Ну а если сестричка владеет магией, но при этом старательно скрывает свой талант, то что она скрывает ещё?
И, кстати, куртка. Тот шов… Ну невозможно так заштопать кожаную куртку! Уж мне-то лапшу на уши не вешайте, а? Да ни одна мастерица не сможет! Потому что невозможно. А магией — почему бы и нет?
— Развели тебя, как лохушку, — прошептала я.
То есть, я могла бы не срывать спину, вручную протачивая швы того самого «лунного» платья? Обо всём сестрёнка могла и сама позаботиться. А я бы просто отправилась на бал и плясала в своё удовольствие сколько угодно.
Вот же дура!
— Никому нельзя верить, — прошептала я, закрыв глаза и подставляя лицо солнцу.
— Верно, — раздалось где-то слева от меня.
Чертополох!
— Зачем я вам? — уточнила я, не открывая глаз.
— Незачем.
— А тогда зачем вы заключили со мной сделку?
— Не так часто человек в обмен на что-то предлагает себя, — пояснил колдун, садясь рядом.
— То есть, вы просто не смогли удержаться? — я саркастично хмыкнула. — А теперь ломаете голову, что со мной делать дальше?
— Не совсем.
Мы помолчали. Где-то в кустах позади пищали воробьи: чего-то не поделили, видимо. Воробей — так называл меня Марион. Я прислушалась. Ничего. Совсем ничего. Ни грусти, ни тоски, ни боли. Странно.
— Почему я ничего не чувствую? — машинально спросила вслух.
— Я забрал твоё сердце, — равнодушно пояснил Фаэрт. — А без сердца нет чувств.
— Ерунда! Сердце — всего лишь мускул с клапанами, который гоняет кровь. Чувства в мозгах. Или мозги вы у меня тоже забрали?
Я всё же открыла глаза и повернулась к нему. Он смотрел вперёд, не оглядываясь на меня.
— Мускул остался на месте, — пояснил небрежно. — Я забрал сердце.
— Альтернативная физиология — наше всё. Ну и зачем вам моё сердце?
— Магия любви.
— Вы в интонацию хоть немного эмоций добавьте, а то разговариваю словно с роботом.
Чертополох покосился на меня чёрным глазом.
— Любопытно, — прошептал он.
— Станиславский бы сказал: «не верю». Повернитесь другой стороной.
— Зачем?
— Хочу посмотреть.
Он не отреагировал.
— Кто вас так изувечил? — настойчиво продолжала я. — Это пожар? Или какое-то кожное заболевание, например? Или…
— Пожалуй, я немного перестарался, — пробормотал Чертополох.
Оглянулся, посмотрел на меня обоими глазами. Щёлкнул пальцами. В них возникла искорка алого цвета. Я заворожено смотрела, как она мерцает и дрожит в его руке. Колдун легко дунул, и искорка вспорхнула и устремилась ко мне. Что-то кольнуло в сердце. Я вскрикнула. Прижала руку к груди.
— Всё ещё интересно, что меня изувечило? — поинтересовался Фаэрт.
Я вздрогнула. Вскочила, попятилась. Лиловый глаз. Жуткие шрамы. Монстр! Монстр, забравший у меня сердце, а, если пожелает, заберёт и душу. И, не отвечая, я кинулась бежать. И услышала позади тихий смех.
Глава 16
Друг по приказу
Остановилась рядом со шпалерами, увитыми виноградом. Здесь был колодец, и, в целом, этот уголок сада выглядел так пасторально наивно, что страху тут просто не оставалось места. Отдышавшись, я нагнулась за ведром, потянула верёвку и вдруг…
— Жил-был старый мельник с женой. И не было у них детей…
Нежный тёплый голос. Я отпрянула.
Тихо. Тихонько щебечет какая-то неутомимая птица, видимо, ненашедшая до сих пор пару. Ярко светит солнце и немного печёт. Тишина и покой. Показалось?
Я снова нагнулась и…
— В норе под землёй жил хоббит… — начал всё тот же мягкий доверительный голос.
Вода в колодце мерцала, переливаясь от света. От неё веяло прохладой и темнотой. Я отошла.
— Колодец сказок, ничего удивительного, — раздалось за мной ворчливое.
Обернувшись, я увидела невысокого карлика в длинном колпаке. Он был бородат, броваст и угрюм. И сидел, понурившись, на скамеечке. Но поражало не это и не его рост. Карлик был… полупрозрачен.
— Здравствуйте, — прошептала я. — Колодец сам рассказывает сказки?
— Естественно. Это же колодец сказок.
— Спасибо, — зачем-то выронила я.
— Вы же не хотите сказать, что боитесь призраков? — ещё сильнее насупился он. — Это было бы так нелепо!
