называвшаяся «кабаньими клыками», отделяла незаточенную часть клинка от заточенной.
Лыцарчук* — на сленге значение слова «рыцарь» с негативным оттенком.
Глава 35. Палач
Достал нож — бей.
Закон толковища;
Пересвет Благочестивый с презрением смотрел на посмевшего дерзить отрока. Бывший патриарх уже полностью успокоился. Горячка погони минула. Он осознал, что выжил и пришёл в свое обычное надменно-спесивое состояние. Гибель почти двадцати тысяч душ тронула его только потому, что на захватнических планах временно пришлось поставить крест. И то в мозгу священник прокручивал варианты, чтобы такое навешать на уши Конклаву, чтоб кардиналы выдали новую армию.
Информация о столкновении с чужим богом дорогого стоила. Насколько было известно самому Пересвету, небожители не могли действовать в реальном мире напрямую. Для влияния на естественный ход событий им требовались Аватары. А тут, смотри- ка, бог-юнец совершил расправу собственной персоной.
Как священнослужитель, Пересвет отлично знал весь славский пантеон. Каждого небожителя, с которым удалось наладить связь и проявление мощи которого встречалось в реальности. Потому он мог с уверенностью утверждать, что никакого бога- повелителя золотых молний и звероптиц в мифологии родного народа не существовало.
Более того, в силу занимаемой ранее высокой церковной должности Благочестивый отлично ориентировался и в божествах других государств. Священник заключил, что и среди них также нет никого подобного. Исходя из этого, Пересвет пришёл к выводу, что напал на армию святош бог чуждый земному плану. Возможно, даже не из текущего звена. Ведь высшие сущности известных сопредельных планет «соблюдали правила». Ещё ни разу они не творили подобного беспредела, убивая людей тысячами.
Потому упёртого, не согласного с достаточно щедрым предложением компаньона юношу священник воспринял, как досадную помеху на пути к возвращению былого могущества. Патриарх «видел» лучше напарника, что паренёк слаб и не достиг даже стадии Единого Тела. Три его ядра ещё не слились воедино и лишь пульсировали в унисон. Настораживали, правда, их размер и яркость.
Из опыта предыдущей жизни Пересвет вынес одно — если хочешь поскорей покончить с бунтом — уничтожь предводителя. Потому Благочестивый не стал дожидаться ничьей команды. Он собственноручно сформировал над головой каплю святости и обрушил ее на голову зарвавшегося парня.
Концентрацию божественного шакти патриарх подобрал такую, чтобы прикончить смутьяна с одного удара. Каково же было удивление Пересвета, когда атака пропала втуне. Странно, но энергетические каналы цели засветились ещё ярче.
Крякнув с досады, Благочестивый собрал новый сгусток божественной благодати, поменял ее направленность на губительную для всего живого и вновь запустил в строптивца. Ситуация повторилась.
— Прекрати, болван! Разве не видишь, что только усиливаешь его своими нападками! — раздраженно хлопнул по плечу патриарха Георг, когда Пересвет вознамерился магичить в третий раз.
Остальные воины, и даже злобно пыхтевший Клаус фон Зигфрид, ждали результатов действий командования и лезть вперёд не спешили. Никому не улыбалось погибнуть в смертельной сечи, если можно было решить дело чужими руками.
— Умный такой? Тогда — давай сам! — перекривившись, будто съел лимон, отреагировал на тычок Благочестивый.
Ягужинский носил прозвище Змей неспроста. Бывший ректор повелевал ядами. Мужчина прищурил глаза. Его зрачки сузились и приобрели вертикальную форму, а знакомые с особенностями ворожбы командира солдаты отошли подальше. Даже Пересвет окружил себя облаком благодати.
Вокруг Георга сформировалось слегка зеленоватое облако. Затем оно рывком сместилось в сторону врагов, накрыв как владетеля здешних земель, так и его ближайших соратников.
На секунду туча скрыла людей от глаз, но почти сразу развеялась. Над юношей распахнулось высоченное дерево. Растение без проблем впитало атаку и, кажется, даже увеличилось в размерах.
— Твою мать! — сквозь зубы выругался Ягужинский.
— Невероятно! Откуда у него тотем?! Обладать им могут только практики Небесного Тела! — был более многословен Благочестивый, — Ты же говорил, что сюда прислали никому не нужного юнца? Я так и знал, что это — ловушка. Перед нами один из карателей Светлого под личиной!
Пересвет не отличался стойкостью характера. Интриговать старик умел куда лучше, чем держать удар. Весь апломб со святоши слетел, как ветром сдуло. Он затравлено заозирался по сторонам, в поисках куда бы смыться.
А тут ещё по земле поползли ростки. Зелёные лианы пробивали ландскнехтов насквозь, насаживая тевтонцев и святых воинов на подобия кольев. Паростки вылезали изо ртов вопивших людей, заставляя тех умолкнуть и корчиться в муках беззвучно.
Оборониться от столь неожиданной и действенной атаки сумели лишь трое. Клаус фон Зигфрид, Пересвет и Георг. Остальные их подчинённые пострадали. Через пару мгновений место, где стояли интервенты, напоминало ужасную изгородь.
Даже спутники лже-владетеля, а на деле личного палача Императора, ужаснулись жестокости казни. Самым удивительным было то, что скрывавшийся под видом обычного юноши монстр ощущался по-прежнему слабым.
Пересвет догадался, что для них мстительный Виссарион придумал особо мучительную кончину и после расправы над простыми воинами прийдет и их черёд. Потому священник окружил себя максимально прочной защитой и метнулся за пределы первого круга. Туда, где продолжали свирепствовать монстры и бить молнии. Такая смерть показалась ему более лёгкой, чем безусловно изощренная пытка Светлого.
По здравому размышлению, за своим компаньоном последовал и Георг. Особенно когда лицезрел, как из капитульера проросли громадные семена. Фон Зигфрид походил на покрытый зеленью куст. Помимо этого, часть людей преобразилась. Лица несчастных стянула кора. Воины замерли, как древесные истуканы. Было заметно, что над бедолагами проводят какой-то эксперимент. Не все метаморфозы проходили успешно. Три четвёртых страждущих просто обратились в облачка шакти или расползлись вонючими навозными кучами.
В самом начале, ректор решил, что перед ним Мастер Жизни и не слишком взволновался. Ведь сторонникам богини Живицы было запрещено убивать. Однако после столь жестокой расправы, мужчина убедился, что ошибся, и склонился к предположению Благочестивого.
Под треск костей и сотрясения почвы Пересвет и Ягужинский ретировались прочь. Оборонительная формация города без проблем выпустила их наружу. Оба полководца прежде несметного воинства скрылись в росчерках молний и сонме уродливых тварей.
Большинство из недавно чудом спасшегося воинства умерло. Лишь сотня солдат превратились в големов жизни. Они выросли на полметра и покрылись древесной корой с небольшими листиками. Их увитые побегами торсы в два раза превышали ширину таковых у обычных людей. В общем, в перевертышах не осталось ничего человеческого. Покинула их и воля. Теперь это были марионетки нового повелителя.
В сверкавших золотом доспехах, высокий, мускулистый парень стоял практически один. Десяток выживших преступников, пациенты хосписа и даже пятёрка десантников, не говоря уже о притормозившем ополчении, держались от него подальше. Не покинули юношу только низкорослый, щуплый отрок, да раненый и превратившийся в жуткую тварь когда-то рыжий крепыш.
