Вы видите: между ними лежит кинжал? Как вам, наверное, известно, кинжал, разделяющий мужчину и женщину, у многих народов Крыма и Кавказа, в частности у алан-асов, символизирует непорочность.
– А-а… – Потрясенный Звонарев все не мог отвести взгляда от нежно обнявшихся скелетов. – А у юноши-то дырка в черепе… Слушайте, но ведь можно установить современными средствами: от яда ли они умерли или от чего-то другого, настоящая ли голова у полукентавра или приделанная!
– Все можно. Только повторяю вам: здесь все перевернут вверх дном. Мы подтвердим свои предположения анализами, соскобами и замерами, а тайна подземелья умрет. Все, включая явления нематериальные, живет до тех пор, пока есть тайна. А если нет тайны, то остается одна мертвая наука.
– Ну и, кроме того, золото еще не найдено… – с иронией прибавил Алексей.
– И золото! – весело ответил Альберт Иванович. – Имею я право первооткрывателя? Речь не только о золоте, но и о славе, о которой вы изволили упомянуть. Сейчас, когда я оказался вне научного мира, меня враз оттеснят от готских древностей академические трутни с их загребущими руками! Я сюда и зайти не смогу! Насмотрелись? Давайте поставим камень на место. Я вам покажу еще кое-что.
Они двинулись дальше. Коридор делал петли то вправо, то влево. Полезли еще в какую-то яму, не очень глубокую; здесь, в углу, стоял ящик из плоских каменных плит. На крышке его были высечены знаки, похожие на елочки, рыбки и единички, повернутые назад.
– Поднимем верхнюю плиту, – предложил Пепеляев. – Только, умоляю вас, осторожнее, чтобы не разбить ее.
Оттащили в сторону тяжеленную крышку. Ящик был тесно уставлен большими глиняными кувшинами и горшками, горлышки которых были закрыты чашками, мисками и керамическими черепками.
– Так называемые трупосожжения, – сказал Альберт Иванович. – Прах кремированных готов. В урнах я обнаружил херсонесские и римские монеты третьего – четвертого веков нашей эры. Поэтому возраст захоронения можно определить довольно точно: середина четвертого – начало пятого века, так как с пятого века под влиянием христианства обряд трупосожжения у готов полностью исчезает. И слава Богу. Может быть, кремировать тела и гигиенично, но что остается потом археологам и историкам? Горшки, прах, измельченные кальцинированные кости? Правда, готы жгли своих покойников, особенно женщин, не снимая с них металлических украшений – фибул-застежек, браслетов, перстней, пряжек, серег, подвесок и так далее. Мужчинам оставляли кинжалы, ножи, деньги. Все это можно найти в урнах. Откуда, думаете, мой ювелир брал образцы для своих готских сувениров? Я ему принес их отсюда. За дополнительную плату могу достать и вам что-нибудь.
– Нет, спасибо, – отказался Алексей. – Предпочитаю ничего не брать у покойников.
– Да мы все берем у покойников! Деньги, имущество, историю, традиции, культуру.
– Да, но обычно они нам это завещают при жизни.
Пепеляев промолчал. Они надвинули на погребальный ящик крышку и вылезли из ямы.
– За пятнадцать веков в этих колумбариях мало что изменилось, – пробормотал Звонарев. – Те же урны с прахом и те же кирпичи, которыми их обкладывают. А что там, на плите, написано?
– Руны, – пожал плечами Альберт Иванович. – Надо расшифровывать. Наверное, то же самое, что на ячейках в современном колумбарии. Имена. Или эпитафия: что-нибудь про Валгаллу. Люди неоригинальны, вы правы. Однако у вас может сложиться впечатление, что здесь одни захоронения. Это не так – просто мы попали в зону своеобразного некрополя, от христианства до языческих времен. Пройдем еще немного вглубь веков.
Они пошли дальше. Им уже не встречались ниши и склепы. Шаги теперь как бы зависали на миг в пустоте: это означало, что дорога, прежде идущая в гору, пошла под уклон. Алексей подустал, и острота восприятия притупилась. Древний подземный ход уже казался простым туннелем, вроде первого, канализационного.
Внезапно своды раздвинулись. Они очутились в круглом зале с грубо обтесанной, утолщавшейся кверху наподобие древесной кроны колонной в центре. Это был своеобразный перекресток, потому что отсюда вело уже три пути, если не считать того, которым они пришли.
– Перед вами выбор из сказки! – весело сказал Пепеляев. – Направо пойдешь, налево пойдешь… Вы какой путь предпочтете?
– На сегодня, пожалуй, никакой. Дай бог переварить уже полученные впечатления. Да и мой приятель, Сергей Петрович, наверное, меня уже ждет…
– Желание клиента – закон! Некоторые, правда, предпочитают, чтобы я отрабатывал их деньги до упора, пока батарейки в фонарях не сядут. Я иногда даже думаю: вот брошу вас здесь побродить в темноте, чтобы вы уж сполна насладились впечатлениями. Шутка. А некоторые не очень хорошо себя чувствуют под землей, быстро просятся обратно. Да еще и покойнички… тени прошлого… сами понимаете.
– Нда… А куда ведут эти ходы?
– Все зависит от того, что вы имеете в виду – время или место. Один из выходов вы увидите, потому что выйдете не там, где заходили. Не беспокойтесь: это близко от музея, где вас должен ждать приятель. Что же касается остальных маршрутов, то это тайна. Но у всякой тайны, как известно, есть коммерческая сторона. Поэтому, если вы хотите узнать, куда ведет какой-нибудь другой маршрут, покорнейше прошу принять участие в следующей экскурсии. Правда, она будет стоить дороже, потому что подразумевает выезд за пределы Ялты.
– А третья экскурсия – еще дороже?
– Не обязательно. Все зависит от сложности маршрута. От времени и места. Но таких дешевых, как этот, больше нет.
– Да, у вас все поставлено на деловую ногу!
– А то как же! – самодовольно усмехнулся хранитель подземелья. – Ну ладно, покажу вам «закрома родины», и айда наверх.
– Какие «закрома родины»?
– А вот увидите. Пожалуйте сюда, – Альберт Иванович указал на левый вход.
Этот коридор был эже, чем предыдущий. Звонарев шел в затылок Пепеляеву, едва не касаясь плечами стен. Он впервые с некоторым страхом подумал о той каменной толще, что была у них над головами.
– А обвалы здесь не случаются? – спросил он.
– Случаются, – бодро ответил Альберт Иванович. – Некоторые ходы засыпаны. Думаю, это последствия ялтинского землетрясения 1927 года.
– А-а, – облегченно вздохнул Звонарев.
Пепеляев остановился.
– Теперь осторожнее, – предупредил он и сделал шаг в сторону, открывая Алексею обзор. – Под ногами у вас будут дырки.
Фонари осветили еще одну круглую площадку. Здесь, как и на предыдущей, тоже была в центре колонна, – точнее, столб, торчащий, словно сталагмит, из земли и не достигавший верхнего свода. Приглядевшись, Алексей увидел, что у столба есть что-то вроде головы с плоским лицом и прямыми, грубо высеченными бровями, носом и ртом. Вокруг каменного болвана, как и сказал Альберт Иванович, чернели в каменном полу какие-то круглые люки.
– Что это? – спросил Звонарев, указывая на столб.
– Полагаю, что Фрейр, германский бог плодородия, богатства и деторождения. Вот этот рубец, идущий от
