— И еще легко отделались! Наживаясь на грабежах и соучаствуя в насилии, бесчестные селяне сами уподобились отребью! Так пусть славят милосердные законы, по которым им полагается лишь переселение…
— В ближайшую могилу.
Почему у меня такое ощущение, будто без капитана здесь не обошлось? Судя по заросшим, неубранным с осени полям — деревню навестили задолго до осады. Аккурат перед жатвой. Где-то в это время капитан как раз должен был герб получать… Будь я бароном, то непременно бы проверил лояльность и беспринципность нового кадра.
И судя по гниющим полям, капитан провел карательную операцию на отлично. По-моему, сюда даже дезертиры не забредали, а значит никто из местных не сбежал. Оцепление выставил, засады… Елки, а ведь он у меня научился! Наверняка ведь рассказывал про тактику "контрпартизанских" операций! А то и вовсе, "антитеррористических". Названия зависели чисто от настроения замполита, но суть всегда была одна.
Пока идиоты спорили по поводу законности сожжений целых деревень за связей с бандитам, я молча наблюдал за холмом. Из-за отсутствии бинокля оказалось невозможно разобрать ничего кроме серых фигур, суетливо мельтешащих возле палаток и развалин. Разве что высокая туша «Щедрого» живодера выделялась на фоне этого муравейника.
До опушки долетали отголоски команд и разговоров на повышенных тонах, но разобрать хоть слово никак не удавалось. Поближе бы подобраться, да с холма вся округа просматривается — незамеченным не пройти. Хотя… А звукоуловитель мне на что?
Чуть прислушавшись, «кукла» начала монотонно бубнить под нос:
— Бранятся. Кто-то кого-то убил. Кто-то что-то украл. Кто-то куда-то пропал…
— Про одноногих стариков или фиолетовых ведьм ничего не говорят?
Непонимание в синих глазах заставило рефлекторно помассировать висок.
Может они не здесь? Может Киара потащила деда дальше? Пробилась с боем или откупилась? Но почему тогда на дороге ни один из гопников и словом не обмолвился об одноногом маразматике и фиолетовой ведьме? Уж такая встреча им точно бы запомнилась.
— Ничего не понимаю…
— Это и называется «скудоумие». — мстительно ухмыляясь, вставил Клебер. — Что понимать? Дисциплина — высшее проявление воинского искусства — откуда ей взяться у разбойной швали? Ставлю розу против булыжника — очередная пьяная свара за награбленное, только и всего.
Объяснения, что я имел в виду вовсе не это, потонули в вопосах аутистки на тему «зачем рыцарю булыжник» и оправданиях про «фигуры речи».
— Коли мы удовлетворили твое упрямство и сыскали логово разбойников — быть ты наконец изволишь вернуться к дороге? У меня нет желания встречать грядущий дождь, без костра. И чем раньше выдвинемся до Молочного Холма, тем…
— Не вариант. К этому времени они уже слиняют. Пойдут в другую деревню или еще какой-нибудь запасной лагерь у черта на рогах… Ищи-свищи по всей Ивановской.
— В таком разе разделимся! Двое остаются следить, двое отправляются за подмогой!
— Не катит, ибо… — поглядев на флегматичную девицу, я лишь отмахнулся. — Короче, не вариант.
Можно и разделится, да только как не верти, все разбивается о вампиршу. Если послать ее в Молочный Холм, с голодухи сопровождающего сожрет. Если оставить с собой, те же яйца, но в профиль. Арифметика бессильна.
Три мужика еще смогли бы прокормить этого комарика, без риска сдохнуть от потери крови, но в одиночку — без шансов. Очень сомневаюсь, что дед поил ее только моей кровью. Недаром же девки в салоне шептались о причудах старика, что стали еще страннее?
— Не того осла сегодня умертвили, не того… Что же изволишь предложить? Остаток дня мокнуть под дождем, а ночью устроить вылазку?
Ощутив на носу первую каплю начинающегося дождя, я с удивлением подумал, что это не такая уж плохая мысль. То есть, отбитая наглухо, но в моей практике случались и похуже.
— К темноте дождь может пройти. Сейчас пойдем. Зря в грязи извалялись?
— Из ума выжил… Арбалеты, болван! Кто тебя военному делу учил?! Мы и на сотню шагов не подойдем, как «ежами» обернемся!
— Дождь же, придурок! В сырость тетиву снимают и плечи чехлами покрывают — иначе сгниет и заржавеет к чертовой матери. Разряжены твои арбалеты, воин недоделанный.
Поймав на себе взгляд Гены, Клебер начал спешно оправдываться:
— Арбалет — оружие трусов! Истинному рыцарю не пристало…
— Да завались ты! И встань ровно… — набрав горсть грязи, я начал обильно размазывать ее по выцветшему камзолу, игнорируя недоумение рыцаря. — Блин, рожа у тебя слишком смазливая…
Новый ком земли привел бедолагу в ужас, но подоспевшая вампирша быстро разоружила взбрыкнувшего коротышку.
— Вот! Вот теперь похож!
— На последнее, что ты увидишь в своей жалкой жизни?!
— На межевого рыцаря.
Поглядев как несчастный отплевывается от земли и размазывает грязь по лицу, я кои-то веке порадовался своей уголовной роже. Шрамов столько, что никакая маскировка не нужна. У ловкача отметин, конечно, маловато, но зато сапоги дырявые и плащ из одеяла. Если бы не военная подготовка и не меч без ножен, и вовсе за бомжа сошел.
Идея простая как палка — подойти к бандитской «малине» да осмотреться, изображая из себя пару межевых дуболомов, по тупости просравших осла со всеми пожитками. Уголовники не лорды — дареным рыцарям в зубы не смотрят. Если в дурачков сыграть и сходу в карьер не сигать — сами присоединиться предложат. А если и нет, в бой все равно не ввяжутся, ибо без арбалетов потерь не избежать. В худшем случае — уйдем как пришли, и засаду подготовим, ибо отпускать свидетелей «барон» ни за что не станет.
Рискованно, конечно, но в хорошем месте и при помощи внезапности можем и управится. Главное только пару пленных взять, дабы допрос устроить… Всех-то они за нами не пошлют — минимум половина пленных сторожить останется.
— А в лучшем? — все взгляды обернулись к Клеберу. — То есть… План более невероятен чем наличие у тебя титула, но… Предположим «барон» заглотит наживку? Тогда что?
— Честно говоря, «в лучшем» у меня еще никогда не случалось… Но если вдруг… Не знаю. Там же пленные есть — можно их освободить, вооружить, диверсию какую-нибудь устроить…
— С каждым движением твоих губ я познаю все новые грани безрассудства… Не то чудо, если нам улыбнется удача, а то, что с таким безрассудством ты смог дожить до своих лет.
— Сир-дядя… — до этого заворожено молчавший Гена, вдруг заговорщицки наклонился к родственнику. — Возможно ли это шанс? Власть ее светлости, леди Гилберте вполне способна вернуть десницу в
