не только широчайшее распространение особых площадок непосредственно в центральных районах имперских мегаполисов, но и перенесение наиболее пафосных и масштабных мероприятий в пригородные дворцы, где можно было без проблем разместить на земле десятки, а то и сотни воздушных судов разом.
Когда Зимину и Колычеву после очередного вызова в штаб флота выдали конверты с пригласительными билетами на прием в Константиновском дворце «В ознаменование победы над Японией» и предупредили, что им предстоит награждение из рук самого Государя, а затем торжественный ужин и бал, а значит, надо не опоздать и выглядеть соответственно, каперанг задал инструктирующему их чиновнику единственный вопрос.
— Нам полагается место на бот-стоянке?
— Вы располагаете личным воздушным судном? — не без удивления и с ноткой уважения переспросил штабной чин.
— Корабль капитана Колычева как раз соответствует требованиям по размерности. Мы прибудем на нем.
— Что ж, в таком случае, я дополнительно запрошу дворцовую канцелярию и сообщу номер вам по телефону.
— Буду весьма признателен.
И вот теперь, пока «Ночная Птица» заходила на посадку в настоящей воздушной толчее, свободные от вахты члены команды столпились на мостике и во все глаза смотрели на открывшуюся перед ними ярмарку тщеславия. Впрочем, ничего удивительного в этом не было, ибо перед глазами их маленького, но дружного коллектива предстало концентрированное воплощение богатства империи и его правящего класса.
— Вы только посмотрите, это же «Альбатрос-М2»! — громко ахала Калашникова, лучше других разбиравшаяся в типах и классах гражданских воздушных судов.
— А это что?
— «Чайка-ЭЛ-5».
— Сколько же это может стоить?
— Даже в базовой комплектации немногим дешевле полноценного корвета, а если с отделкой по индивидуальному проекту, то и вовсе …
— Живут же люди! — немного завистливо вздохнул Дугин.
— На Россию изливается не просто денежный дождь, а настоящая Ниагара из золота. Кое-что перепадает флоту, армии, да и народ не бедствует, но, конечно, элита о себе любимой не забыла. Живут они не просто в роскоши, а прямо-таки купаясь в шампанском и бриллиантах, — спокойно и даже без намека на осуждение прокомментировал рассуждения молодежи Зимин.
Дождавшись своей очереди, Март аккуратно посадил «Птицу» прямиком на указанное им место за номером 138 и, обернувшись к Татьяне, негромко распорядился:
— Второму пилоту принять вахту. На борт никого без моего личного приказа не пускать. Организуете ужин. Всем свободным от дежурства — отдых. Билеты для членов экипажа я получил, вы можете гулять в парке, но внутрь дворца вас все равно не пустят. Если не ошибаюсь, предполагается развлекательная программа и фейерверк. Так что не заскучаете!
К кораблю подкатил лимузин из дворцового гаража, чтобы забрать приглашенных гостей и доставить прямиком к парадной лестнице. Посторонние автомобили сюда не пускали. Да и за небом следили со всем возможным тщанием. Еще подлетая, Колычев успел заметить несколько зенитных батарей, в любой момент готовых открыть огонь в случае появления нарушителя.
— Я смотрю, тут все серьезно? — покачал он головой.
— Береженого Бог бережет, — кивнул в ответ опекун. — После «парада на водосвятие» жандармы на воду дуют.
Эту историю Март знал. Лет тридцать назад, когда летающие корабли только начали заявлять о себе как о главной военной силе современности, на одном из участвующих в торжестве корветов сорвалась с крепления авиабомба, оказавшаяся, к счастью, учебной. Тем не менее, болванка взрыхлила землю неподалеку от императорского кортежа, и ее заметили. В общем, мало никому не показалось, а у дворцовой полиции с тех пор появилась новая головная боль.
— Ты так и не рассказал, как там твои дела с целителями? — поинтересовался Зимин, когда они оказались внутри просторного, отделанного кожей и деревом салона.
— Все хорошо, — рассеяно ответил Колычев, но, видя внимание опекуна, все же добавил подробностей. — Лечение идет по плану, пациент понемногу выздоравливает, так что даже Ермольева перестала коситься на меня как старая дева на брачного афериста.
— Я слышал, зашевелились потенциальные клиенты?
— Есть такое. Высшие сановники империи — люди все больше в возрасте. Современная медицина предлагает им в лучшем случае облегчение старческих болячек, а тут практически гарантированное омоложение…
— Будь осторожнее.
— На сей счет можете быть спокойны, Владимир Васильевич. Пока не окрепнем и не обзаведемся нужными связями, я буду вести себя паинькой. Тише воды, ниже травы.
— Ну-ну, — немного скептически посмотрел на своего подопечного Зимин, но автомобиль уже достиг парадного подъезда, и они поспешили выбраться наружу.
В прошлой жизни Марту приходилось бывать в Стрельне, но Константиновский дворец изнутри он видел впервые. К тому же, в этой реальности не случилось, по крайней мере пока, ни революции, ни немецкой оккупации, так что весь дворцовый комплекс можно было увидеть в его первозданном виде.
Сама церемония значительно отличалась от той, что проходила в Сеуле. Не было ни восточной пышности, ни натужной помпезности. Скорее напротив, все просто и быстро, но от этого не менее торжественно. Все представленные к наградам, вне зависимости от чина и величины заслуг, были выстроены по росту или, как выразился церемониймейстер, «по ранжиру».
Так что довольно высокий Колычев оказался в самом начале строя между поручиком-гренадером и лейтенантом гвардейского экипажа из команды «Цесаревича». Зимина же с двух сторон зажали внушительными животами два генерала: один пехотный, а второй почтового ведомства.
Государь появился не то чтобы внезапно, но как-то буднично. Не было ни фанфар, ни орудийного салюта, а только все тот же церемониймейстер громко провозгласил:
— Его Величество Император Всероссийский и Ее Величество Императрица!
Военные вытянулись, дамы присели в реверансах, а царственная чета, приветливо улыбаясь, вошла в зал. Кажется, государыня была не здорова, поэтому ей тут же принесли кресло, а царь, шепнув ей несколько ласковых слов, не тратя времени даром, приступил к церемонии. Держался он при этом просто, поздравлял с награждением, потом вручал орден, и, крепко пожав руку на прощание, двигался дальше. Иногда он считал нужным добавить несколько любезных слов от себя лично, и это являлось большой честью.
— Так это вы в одиночку захватили японский корабль? — спросил он у Марта, еле заметно коснувшись его ауры через «сферу».
— Был грех, ваше величество, — нашелся с ответом Колычев, предупрежденный, что не следует возражать или что-то объяснять монарху. Он, де, и так все знает, а если и нет, то есть люди, которые доведут все, что положено.
— Каков молодец! — улыбнулся император и вручил ему кортик, на
