либо другим острым предметом и поставить банку донышком вниз, где горит фосфор, как через несколько минут готово горячее блюдо. Особенно ценно это зимой, когда морозы, и даже хлеб замерзал, как деревяшка. Наши консервы таким удобством не обладали. Даже оружие лучшей выделки. Их карабины «Маузер» и пистолеты-пулеметы не ржавели под дождем, подача патронов из магазина четкая, без задержек. У наших ППШ оксидирование слабое: если после тумана или дождя не протер насухо, не смазал, появляется ржавая сыпь. Первоначально появившиеся круглые магазины на 71 патрон снаряжались долго. А еще к каждому автомату на заводе подгонялись два магазина, другие не подходили. Да и те, что к автомату подогнаны, давали перекосы и задержки. Но в бою наши превосходили пистолет-пулемет Фольмера более высокими темпом и дальностью стрельбы. Из «Эрмы» попасть на сто метров в ростовую фигуру затруднительно, а из ППШ стрелок поражал мишень на 200–250 метров…
– Ну что, историк, скажешь?..
– Да что сказать? Вот она, история, вершится на наших глазах! Пройдут годы, про нас книги напишут, песни… фильмы снимут! Как про Чапаева… Смотрел?
– Смотрел, конечно. Слушай, а что это ты меня таким словечком занятным назвал?
– Каким?.. А, шеф, что ли? Да это по-английски! Начальник, значит. Ну, командир.
– Все-то ты знаешь!..
– Ну, все не все, но кое-что знаю…
Глава 6
Маскарад
Через несколько дней Михаила нашел старший лейтенант, помощник начальника штаба по разведке.
– Ты куда скрылся? Щедрин где?
– Так вы же сами нас отправили на передовую! И приказа никто не отменял. Крас… ефрейтор Щедрин со мной в роте, жив-здоров.
– И то хлеб… Возвращаемся в разведвзвод! Двое новичков прибыло. Добровольцы из маршевой роты.
В разведку набирали только добровольцев. Маршевыми ротами называли пополнение. Старлей прошел с Михаилом к командиру роты, известил, что забирает подчиненного. Лейтенанты поспорили. Для командира роты терять обстрелянных бойцов крайне невыгодно, это понятно. Но и позиция ПНШ ясна: нельзя упустить бойца, владеющего немецким. Таких во всей дивизии несколько человек, и они в тыл к немцам не ходили… Ну, а поскольку должность ПНШ выше, то он, понятно, в этом споре и победил.
Вернулись в землянку разведвзвода Прилучный с Щедриным, познакомились с новичками. Один из них Михаилу откровенно не понравился, приблатненный, с дрянными повадками, с золотой фиксой на правом клыке. То ли сидел, то ли прикидывается.
Старлей «обрадовал» Михаила:
– Мы тут немного трофеями разжились. На ту сторону будете ходить с немецкими автоматами.
Немецкие автоматы меньше размерами, легче. Старлей провел Михаила в сарай.
– Трехлинейку сдай, автомат получи.
Михаил заинтересовался немецкой униформой, висевшей на плечиках.
– Это что?
– Бойцы немецкую машину захватили. Офицера убили, а форму я в отдел забрал – вдруг пригодится?
– Померить можно?
– Валяй.
Брюки на подтяжках, непривычно. Мундир надел, форма как влитая сидит. У немцев офицеры мундиры шили в ателье. А солдатам выдавали форму готовую.
ПНШ обошел вокруг Михаила.
– Вылитый немец, даже белобрысый. Ну-ка, надень сапоги.
Натянул сапоги, надел фуражку.
– Как есть фашист! Извини, конечно, – поспешил поправиться ПНШ, увидев изменившееся лицо Михаила. – Я хотел сказать, неплохой маскарад получился. А это как раз то, что надо! Бельишко тебе надо, носки, а главное – документы. В полку не сделают, а в дивизии есть умелец.
На несколько дней бои прекратились. Обе стороны подтягивали резервы. Наши войска, согласно приказам командования, готовились к наступлению, хотя разумнее было бы оборудовать сильную оборону, готовить позиции, насыщать артиллерией. Только пушки могли остановить наступление танков, бронемашин, пехоты.
Через несколько дней ПНШ Нечаев вызвал Михаила.
– Аккуратно упакуй немецкий китель в мешок, и едем.
И показывает на мешок из крафт-бумаги, в каких немцы хоронили своих убитых. Заметив взгляд Михаила, засмеялся.
– Не использованный, не беспокойся.
– Брюки брать?
– Зачем? Мы будем делать фото на документы. Их в полный рост не делают.
– Понял.
Упаковал китель со всем тщанием. Судя по погонам, лейтенант-артиллерист. Интересно стало. Фото будут вклеивать в настоящий документ убитого немца? Или сами состряпают новый?.. Но такой серьезную проверку не пройдет. Да и вообще… Настоящий немец знает детали – кто начальник офицерского училища, боевой путь батареи или дивизиона и другие подробности. Если проверяющий в теме, поймет сразу.
В штаб дивизии ехали на сильно потрепанной полуторке ГАЗ-АА. Трясло немилосердно на грунтовых фронтовых дорогах, разбитых гусеницами тракторов и танков, воронками авиабомб. Прибыли в разведотдел штаба дивизии. Михаил посидел на ступеньках избы, где располагался штаб, потом Нечаев его позвал. Сначала парикмахер побрил и подстриг. Михаил попытался припомнить, когда он стригся. Получалось, за несколько дней до начала войны. Бойцов и курсантов стригли «под ноль» машинкой наголо. Сейчас волосы отросли, аккуратно подровняться в самый раз, офицеров «под ноль» не стригут. Непривычно было.
Потом фотограф на фоне белой простыни усаживал, направлял свет, сдувал с кителя невидимые пылинки. Потом скомандовал:
– Смотри в объектив и не моргай.
Вспышка магния, белый дым. Часа два ждали фото, потом их передали специалисту, бледному немолодому человеку в гимнастерке без знаков различия… Позже Михаил узнал, что это специалист по подделке документов. Он взял фотографии, куда-то удалился, и Михаилу довольно долго пришлось ждать. Благо, накормили гречневой кашей с тушенкой, черного хлеба отвалили вволю и чая с сахаром – пей не хочу.
Только когда начало смеркаться, вернулся довольный Нечаев:
– Любуйся!
И дал в руки офицерское удостоверение. Открыл его Михаил и чуть не ахнул. Документ настоящий, печатан в типографии, фото отличное, печати похожи на настоящие. А как выглядят настоящие, он не знал. Пару раз держал в руках «зольдатенбух» – солдатские книжки, изъятые у пленных. Но они выглядят попроще, конечно.
Когда наступали немцы и им удавалось захватить бланки документов – паспорта в милиции, печати и штампы, деньги в банках, – все это аккуратнейшим образом передавалось в разведывательные органы. Агенты снабжались настоящими паспортами с печатями, подлинными деньгами, командировочными удостоверениями и прочими документами вроде профсоюзных билетов. При проверке на постах выявить таких агентов было практически невозможно. Поэтому различные разведслужбы Германии на первых порах почти не имели провалов.
Наши разведслужбы что в армии, что в НКВД тоже пользовались трофейными бланками, деньгами, униформой, но с меньшим успехом. Немцы, готовясь к войне, создавали подразделения диверсантов, владеющих русским языком на уровне родного. Например, батальон «Бранденбург-800», который позже стал полком. А еще был «Цепеллин» и другие. У Красной армии подобных подразделений не было, немецким владели переводчики, но навыками разведчиков они не обладали, в немецкий тыл посылать их было неразумно.
Михаил прочитал в удостоверении имя: Мольнике Отто Генрих. Спросил Нечаева:
– Фамилия настоящего немца?
