Охотника по ногам, но сам получил легкое рассечение на правом плече. Потом исхитрился и рассчитанным ударом в гарду выбил один из мечей из рук Охотника, однако не успел закрыться и враг саданул его локтем в грудь. Под следующий удар короткого клинка Карн выставил меч Мурамасы, но дыхание перехватило, он не рассчитал силы. Внезапно раненый Охотник поскользнулся и завалился на Карна, выронившего свой меч.
Охотник придавил его к земле, занес руку для удара и… замер. Удивительно человеческий взгляд монстра, сотворенного с единственной целью – убивать, встретился с широко раскрытыми и налитыми кровью глазами Карна. У обоих радужка была карего цвета.
Парень видел, что мгновение назад Охотник был полон решимости, но теперь его взгляд изменился, в нем мелькнуло что-то вроде смутного узнавания. Тоже испытал сам Карн. Его враг потупился, опустил руку с мечом. Затем медленно слез с парня и отступил на несколько шагов, яростно мотая головой.
– Держись! – послышался окрик Эрры. Боги уже разобрались с Ангелами и спешили к месту схватки. Охотник быстро посмотрел в их сторону, неуклюже подхватил выбитый Карном меч и стремительно заковылял прочь, прижимая руку к порванному боку.
Тот подбежал к Локи и упал на землю рядом с ним. Эрра и Рокеронтис бросились за отступающим монстром.
– Нет! – неистово завопил Карн. Он сам не понял, почему выкрикнул это, но в коротком отрицании было столько внутренней мощи, что боги мгновенно замерли. Оба обернулись и непонимающе уставились на парня.
– Он не убил меня, – уже спокойнее добавил Карн, поднимаясь. – У него был шанс, он уже занес меч. Но потом остановился.
– Что за блядство? – выругался Песочный человек. Он перепрыгивал с ноги на ногу, как боксер на ринге, ему не терпелось еще кого-нибудь убить. – Я могу догнать его. Он ранен!
– Не нужно, – осадил его Эрра. Он подошел к Карну и внимательно посмотрел ему в глаза. – Что произошло между вами?
– Я не знаю, – честно признался Карн. Трясущимися руками он подобрал меч Мурамасы и спрятал его в ножны, которые тут же растворились в воздухе, повинуясь беззвучному приказу хозяина. Кровь прилила к лицу, забилась в висках барабанной дробью. Его затошнило. – Кажется, он узнал меня. Или почти узнал. Будто мы виделись раньше. Пока… пока он еще не был Охотником.
– Это многое объясняет, – пробормотал Тот. Карн обернулся: бог мудрости держал голову Локи на коленях и осторожно по капле выливал на его разбитые губы жидкость из маленького бутылька. Лицо бога огня представляло собой сплошное месиво, на котором с трудом угадывались сомкнутые глаза и свернутый в сторону нос.
– Что именно? – поинтересовался Эрра, подходя ближе.
– То, почему он так быстро и безошибочно выслеживает Карна, – пояснил бог мудрости. Он достал другой бутылек, откупорил, сначала глотнул сам, скривился, потом выплеснул на лицо Локи полупрозрачную жидкость сиреневого цвета. Бог огня подскочил, как ошпаренный. Заорал, слепо глядя распухшими глазами перед собой, замахал руками. Тот схватил его за плечи и сильно встряхнул.
Локи сел, пошарил по земле руками, потом увидел свой щит, валявшийся в стороне, и облегченно вздохнул. Вновь упал на спину и хрипло прерывисто задышал.
– Значит, между вами связь, – Эрра задумчиво посмотрел на Карна. Парень упал на задницу там же, где стоял. Ноги не держали, тело опутала тягучая паутина усталости. – А ты сам не смог вспомнить? Вероятно, ты действительно видел его раньше. И не просто видел, общался с ним достаточно близко.
– Не знаю, – пожал плечами Карн. Может, позже он и попытается вспомнить, но сейчас ни одна мысль не могла задержаться в его голове дольше неуловимого мгновения. – Что-то в его глазах показалось мне знакомым.
– Потом вспомнишь, – заявил Рокеронтис. – А сейчас нам надо убираться, пока не высадились еще Ангелы. Или пока этот мохнатый парень не вернулся.
– Обязательно вспомнишь, – пробурчал Локи. Тот помог ему подняться. – Чтобы я мог отплатить ему за сломанный нос!
– Да через пару дней будешь как новенький, – парировал бог мудрости. – Не известно, встретим ли мы Охотника снова, раз он не убил Карна, когда была такая удачная возможность.
Они поспешили прочь от космодрома. Прошли через лесной массив, переправились через реку по гнилому стволу черного дерева. Локи попросил у Тота бутылку лечебного снадобья с труднопроизносимым названием. Вылакал до дна и отбросил в сторону пустую тару. Потом спохватился, сбегал обратно за бутылкой. «В Лимбе ничего нельзя оставлять, – подумал Карн, глядя на него, – бог ты или человек, но лучше не связывать себя с этим отвратительным миром».
Через некоторое время они вышли к невысокому холму, на вершине которого в беспорядке валялись гнилые деревяшки, а в центре располагалось что-то вроде кострища, обложенного поросшими черным мхом камнями. По другую сторону кострища из земли торчали три бревна. Вероятно, на них было что-то изображено, но Лимб хорошо потрудился над искусной резьбой, и теперь уже ничего нельзя было различить.
Тот дал Рокеронтису тонкую нить. Песочный человек привязал ее к одному из своих катаров и вогнал оружие в центр кострища. К другому концу привязал второй катар и начертил на земле ровный круг, как уже делал в Ра, используя деревянные колья. Тот посыпал круг солью, разложил в нем уже знакомые Карну предметы.
– И сколько их еще у тебя? – парень кивнул в сторону необычных артефактов.
– В митреуме неплохие запасы, я собирал ингредиенты веками, – ответил бог мудрости, критически осматривая дело рук своих. Песочный человек уже начал бубнеть заклинание. – А с собой еще запасная партия.
По сигналу Тота они придвинулись к Рокеронтису и плавно перешли в Ра. Но в мире смертных появились не плотной группой, а на некотором расстоянии друг от друга. Это оказалось очень кстати, потому что костер, давно погасший (а скорее – никогда не возжигаемый) в Лимбе, в мире смертных ярко пылал, освещая древнее капище. Карн отступил на шаг, почувствовав нестерпимый жар.
Капище, мертвое и покинутое на изнанке реальности, в Ра преобразилось. По периметру холма тянулся теперь невысокий плетень, опутанный зеленой паутиной виноградной лозы. Трава была аккуратно подстрижена, а на месте трех прогнивших бревен Карн увидел три величественных деревянных чура, в которых резцом мастера были выведены суровые лица бородатых воинов. Точнее воинов здесь было двое, третий чур изображал явно женское лицо – без кустистой бороды, с тонкими
