Глава 27
Я отдыхал целых два дня, потому что на турнире выступали лучники и копейщики. Самые зрелищные бои — поединки мечников — приберегли на третий, завершающий день состязаний.
Пары определялись очень просто: каждый из шестнадцати участников должен был вытянуть дощечку из мешка. У кого попадались одинаковые номера — те сражались друг с другом. Кто побеждал — проходил дальше. И так до тех пор, пока не останется всего два участника. К моему облегчению, на этом этапе нас не обязали облачиться в доспехи, которые я никогда не надевал. Тела защищали лишь привычные кольчуги и шлемы.
Первые два моих поединка выдались на удивление лёгкими: то ли соперники не успели восстановить силы, то ли им недоставало опыта. Я разделался с каждым из них менее чем за две минуты.
С Сьегаром мы не пересекались, но я успел оценить его стиль. Он двигался с кошачьей грацией и не был похож на обычного мечника. Его удары были молниеносны и точны. Сьегар не щадил даже своих согильдийцев — одному из них он раздробил кисть безупречно нацеленным выпадом.
Пока я присел передохнуть, на арене сошлись рыцарь Тозан Астрис и Риффин из старейшего Дома Ирн.
— Лучше бы этот Риффин вылетел, — пробормотал Емрис, не отрывая глаз от турнирного поля. — Матёрый боец.
— Неудобный противник, — согласился Брунас, составивший нам компанию. — Ирны не богаты и вряд ли проходят через магические ритуалы, но они успели отметиться на полях сражений.
— Наслышан о них, — произнёс Емрис. — Их Дом воспитывает сильных бойцов.
Тозан, конечно, тоже был не промах, но всё его преимущество заключалось лишь в скорости — он защищался и уворачивался, даже не пытаясь контратаковать. Через десяток секунд стало ясно: поражение Тозана неизбежно. Риффин нашёл брешь в его защите и, выбив меч, прижал клинок к горлу.
Толпа взорвалась овациями, приветствуя победителя.
— Зараза! — выругался Емрис. — Вот и следующий соперник.
— Может, первое время Эйдану сосредоточиться на защите? — предложил Брунас.
— Риффин силён в нападении. Если он навяжет свой темп, это сыграет с Эйданом злую шутку. Я бы посоветовал атаковать самому.
Они продолжали обсуждать слабые места Риффина, пока шёл короткий перерыв, а я лишь молча кивал.
— Уважаемые зрители! — заговорил распорядитель турнира. — Господин Риффин Ирн отказался от следующего боя из-за травмы.
— Какой ещё травмы? — удивился Емрис, бросив на меня вопросительный взгляд.
— Понятия не имею, — пожал я плечами.
— Эйдан Кастволк проходит в финал и сразится с Сьегаром Скарком, — продолжил распорядитель, и толпа недовольно загудела. — Пусть победит сильнейший в честном и достойном противостоянии!
— Риффин понравился людям, — сказал Брунас. — Странно, что он отказался. Серьёзных травм я у него не заметил.
— Думаете, он уступил нарочно? — спросил я. — Чтобы я точно встретился с Сьегаром?
— Кто знает.
— Неужели Бьерды и здесь воду мутят? — нахмурился Емрис. — Не нравится мне это.
— Есть и хорошие новости, — произнёс я. — Как минимум, пять тысяч золотых уже у меня в кармане, верно?
— Так ты явился сюда только ради денег? — хохотнул Емрис. — И это мой ученик…
— Да ладно тебе, Емрис, — улыбнулся я. — Я здесь по нужде, а деньги лишними не бывают.
— Если одолеешь Сьегара, завоюешь толпу, — серьёзно сказал он. — О Кастволках будут судачить все.
— Всё может быть.
— Господин Эйдан, господин Сьегар, прошу выйти на поле!
— Размажь его, Эйдан, — подбодрил Емрис.
Я поднялся на ноги и, подхватив меч и шлем, вышел в центр арены. Толпа приветственно взревела. Через миг я осознал, что овации предназначались Сьегару. Трибуны неистово скандировали:
— Сьегар! Сьегар! Сьегар!
— Рыцарь Сьегар Скарк! — завопил распорядитель. — Непобедимый чемпион, которого за последние семь лет не смог одолеть никто! Этот воин — истинный виртуоз клинка! Он — живая легенда арены, непревзойдённый мастер!
Трибуны буквально сотрясались от восторженного рёва. Казалось, сам воздух звенел от всеобщего ликования и предвкушения грядущей схватки.
— Его противник — господин Эйдан Кастволк! Мало кто знает, но в стенах Магической академии Гилима господин Эйдан изучает целительство! Занимается благим делом! У господина Эйдана даже есть прозвище: Костоправ! Выходит, и лечит, и калечит…
Зрители засмеялись, а я раздражённо выдохнул.
— Кто-то из вас не поверит моим словам, но я всё равно скажу! Господин Эйдан сражался с рьянком, спасая прекрасную деву из Лаубиена! Со свирепым магическим зверем, которого с трудом могут одолеть и пять солдат! Пусть он ещё не снискал громкой славы на турнирах, но его доблесть оценили многие! Он не страшится бросить вызов самым грозным противникам и готов доказать всем своё мастерство!
Зрители одобрительно засвистели и зааплодировали, а я лишь думал о том, что теперь родители раз десять спросят меня о рьянке.
— Наденьте шлемы, господа! Приготовьте мечи! Да начнётся бой!
Сьегар, к моему удивлению, отбросил шлем в сторону. Зрители затихли.
— Как насчёт поединка по старым традициям, господин Эйдан? — вдруг громко спросил он. — Голый торс и меч. Предлагаю, как мужчина мужчине.
Публика услышала его слова, и восприняла это предложение взволнованными гулом. Сьегар знал, что я не мог отказаться.
— Что ж, господин Сьегар, это по мне, — сказал я, воткнув меч в землю. — Голый торс и меч.
Арена поддержала нас возгласами и аплодисментами. Я стянул с себя всё снаряжение и рубаху, оставшись в одних штанах.
Тело Сьегара было будто выточено из мрамора: гибкое, поджарое, без капли лишнего жира. Каждый мускул — словно стальной канат. В нем чувствовалась хищная, опасная сила умелого бойца.
Мы подняли мечи и начали неспешно присматриваться друг к другу. Мы кружили, словно два волка, примеряясь и выискивая слабину в обороне. Этот хоровод затягивался, и я, устав от ожидания, ринулся в атаку первым.
Наши клинки скрестились в схватке. Я сразу почувствовал, что за внешней лёгкостью движений Сьегара скрывается огромная мощь. Каждый его выпад, даже самый незначительный, обрушивался на мой меч с невероятной силой, заставляя руки дрожать от напряжения.
Сьегар, будто почуяв слабость, усилил натиск. Его клинок метался серебристой молнией, и один из выпадов достиг цели — острие меча полоснуло меня по плечу. Боли я не чувствовал — лишь жгучее желание не уступить, не дать ему развить успех.
Внезапно меня охватила необъяснимая дрожь, а в душу
