далее. – Петр провел на бумаге две линии. – Это улица Республики, широкая, но короткая. По обе ее стороны стоят жилые дома.
– Из них можно наблюдать за воротами? – спросил Игорь.
– Можно, но опасно. Да много и не увидишь. Дома сплошь невысокие, один или два этажа. Но ты не отчаивайся. Другим концом короткая улица Республики упирается… куда бы ты думал?
– Теряюсь в догадках.
– Она упирается в здание гимназии.
– Где директор Милена?
– Совершенно верно!
Званцев в эмоциональном порыве схватил Петра за руку и заявил:
– Слушай, так это же находка!
– Что ты задумал?
– Бинокль хороший достанешь?
– Достану. Догадываюсь, зачем он тебе нужен. Ты ведь хочешь выяснить, кто входит и выходит в ворота пристройки, да?
– Если мне найдется место на чердаке гимназии.
Петр улыбнулся и сказал:
– Зачем на чердаке? В гимназии есть другие места. Проведу тебя с черного хода, никто не увидит. Да после семи вечера в гимназии нет никого, кроме вахтера.
Званцев резко поднялся и заявил:
– Нет, не после семи вечера. Мне нужно сейчас.
Ян взглянул на него и добавил:
– Люди, которые входят в пристройку и выходят из нее, идут по улице Республики.
– Почему?
– Достаточно дойти до здания гимназии, повернуть, прошагать еще метров двести, и ты окажешься на центральной площади города.
– Вот видишь. – Игорь глянул на Петра. – Нужно немедленно начать отслеживать входящих и выходящих.
Петр задумался ненадолго и сказал:
– Днем нам с тобой идти опасно. За мной может быть слежка.
– У меня есть предложение, – вмешался в разговор Ян. – Ты, Петр, иди один. Даже если заметишь за собой хвост, шагай спокойно, заходи с главного входа. Ты идешь к Милене, своей будущей жене. Это не должно вызывать никаких подозрений. Ты открываешь дверь черного хода и ждешь нас. Я выведу Игоря проулками к тыльной стороне здания гимназии. Идет?
Петр утвердительно кивнул и глянул на Игоря.
Тот, весьма довольный, взглянул на брата и сказал:
– Не забудь, за тобой бинокль.
Препараторская находилась в самом конце коридора верхнего, четвертого этажа гимназии. Там находились дверь черного хода и лестница, ведущая вниз.
Это было очень удобно для того, чтобы проскочить в препараторскую незамеченным. Опасения в том, что кто-то заметит их, посторонних людей, оказались напрасными, поскольку на четвертом этаже располагались только пара хозяйственных служб да архив. Учебных аудиторий там не было.
Войдя в препараторскую, Званцев осмотрелся вокруг. Чего тут только не было: чучела зверей и птиц, банки с заспиртованными лягушками и пауками, гербарии, разноцветные бабочки, два сломанных письменных стола и даже старенький, в дырах, диван.
В углу этого помещения красовался скелет, который воинственно смотрел на людей, вошедших туда, и как бы спрашивал их: «А вам-то чего тут надо?»
Еще, конечно же, запах пыли, воска, древесных опилок и еще чего-то, совершенно непонятного.
Званцев вспомнил родную школу. Там рядом с кабинетом биологии тоже была препараторская комната, очень напоминавшая эту. Однажды после уроков биологичка оставила его, двух девчонок и двоечника-разгильдяя Пашку Бабкина навести порядок. Тогда Игорь, протирая полку, ненароком опрокинул банку с заспиртованной гадюкой. Банка не разбилась, но крышка с нее свалилась, и спирт вылился. Пашка схватил змею за хвост и стал пугать девчонок. Ох, и визгу было! Прибежала биологичка, а за ней и директор школы, кабинет которого располагался на том же этаже.
На следующий день родители Игоря и Пашки были вызваны в школу. Если Антонина Васильевна воспитывала сына в основном внушениями, то отец Пашки, грузчик из ближайшего магазина, предпочитал ремень. Ох, школа!..
Ян Клапач тоже с удивлением глядел по сторонам, а Петр незаметно улыбался, как бы говоря:
«Ну что, хорошее место я вам подыскал?»
Игорь быстро отошел от школьных воспоминаний. Он отодвинул в стороны разбитые столы, затруднявшие проход, и шагнул к окну. Петр тут же угадал мысли брата, вынул из хозяйственной сумки бинокль и подал ему.
Как и у всех военных летчиков, зрение у старшего лейтенанта Званцева было отличное. Он и без бинокля увидел железные решетчатые ворота, через которые люди входили в пристройку, интересующую его, и высокую кирпичную кладку забора. Стоило ему глянуть в окуляры, и как на ладони высветились площадь, прилегающая к гимназии, улица Республики и даже колючая проволока поверх кирпичного забора.
– Хорошая оптика, – констатировал Игорь.
– Цейсовская, – пояснил Петр. – Нравится?
Но Игорь не ответил. Он буквально прильнул к окну, тут же снова взялся за бинокль и заявил:
– Они начинают выходить!
– Кто они?
– Очевидно, рабочие, которые трудятся в новом цехе. Хотя мы еще посмотрим, что это за народ такой.
– С чего они вдруг стали выходить? – спросил Ян.
– Наверное, обеденный перерыв у них, – ответил Званцев, глянул на часы и тут же снова прильнул к окулярам бинокля. – Один, два… шесть. Ян, записывай!
Петр с удивлением посмотрел на брата.
Спустя минут пятнадцать, когда Игорь закончил подсчет, он спросил:
– Надолго ли ты собираешься здесь поселиться?
– Надолго ли? – Званцев опустил бинокль. – Минимум на сутки. А еще лучше – до завтрашнего вечера, если, конечно, ты принесешь мне что-нибудь поесть.
Петр достал связку из трех ключей и проговорил:
– Тогда вручаю тебе. Вот этот, что подлиннее, от нижней двери черного хода, этот от верхней, ведущей в коридор, а этот, фигурный, от препараторской. Ты что, серьезно собираешься здесь ночевать?
– А что делать? Я точно должен знать, сколько человек работают в пристройке, в которой, как сказал Ян, визжат пилы.
– Кстати, он что, с тобой остается?
– Почему бы и нет? Вдвоем надежнее и веселее.
– Тогда и я с вами побуду, – решительно заявил Петр. – Хвоста за собой я не заметил.
Из пристройки уже никто не выходил, но и назад не возвращался. Обед, очевидно, продолжался.
Игорь подошел к Петру и сказал:
– Дорогой брат, прости, но я обещал Милене не втягивать тебя в наши дела.
– Что значит втягивать? – взорвался Петр. – Я уже давно в них втянут.
– Нет, Петр, нет! Едва Милена пустила меня на порог, я понял, что она за тебя очень боится. А я не могу мешать вашему счастью.
Наступило молчание. Ян смотрел то на одного, то на другого брата.
Петр напрягся, боролся с собой.
– Пусть будет так, – наконец выговорил он. – Но еду утром я вам все-таки принесу. А то, как говорят в России, отдадите… как у вас там?..
– Отдадите концы?
– Точно. Или замерзнете. Ведь препараторская не отапливается.
В ответ Званцев лишь рассмеялся.
– Чего смеешься? – недоуменно спросил Петр.
– А вот это вряд ли. Здесь есть заспиртованные лягушки. Мы найдем, чем согреться.
Едва Петр ушел, хождение по улице
