– Бобби связался с тобой, не так ли?
– Он сказал, что он мой брат. Попросил встретиться с ним, и я согласился. Он сказал, что мать не хочет с ним общаться, и надеялся, что я захочу. Бобби рассказал мне о болезни Тея-Сакса, и тогда я понял, что должен это сделать.
У меня сжалось сердце и защипало в глазах.
– Мэтью, ты убил Бобби? – спросила я мягким, нежным голосом.
– Мне пришлось это сделать, – проскулил он.
Я слышала прерывистый плач Сьюзен. Хоть бы она замолкла. Патрик от удивления лишился дара речи.
– Пришлось, – повторил Мэтью. – Бобби просто так не сдался бы, не отстал от нас. Он хотел, чтобы она рассказала отцу, и тогда про меня тоже стало бы известно. Я не хотел этого. – Мэтью повернулся к отцу. – Я знаю, что ты меня ненавидишь. Тебе нужна лишь причина, чтобы избавиться от меня. Ты хочешь выгнать меня, но тебе нужны основания? Ведь так?
На этот раз всхлипнул Патрик. Я посмотрела на него, думая увидеть слезы, но глаза Патрика оказались совершенно сухи.
– Ты боялся, что Бобби заставит мать рассказать все отцу и про тебя тоже станет известно? – спросила я, все так же спокойно и тихо.
Он кивнул.
– Ты боишься, что ты не сын своему отцу, да?
– Я знаю, что я не его сын. У матери был роман. И она забеременела, родила Бобби и отдала его. Потом продолжала встречаться с этим человеком, и появился я. Не понимаю, почему меня она тоже не отдала. – Мэтью уставился на Сьюзен и закричал: – Почему ты меня оставила? Почему не отдала меня, как и брата?
Сьюзен не ответила. Она закрыла руками рот, раскачивалась взад-вперед и стонала. Патрик смотрел на жену с яростью и отвращением.
– Ты не прав, Мэтью. Ты сын своего отца. И Бобби тоже. У твоей матери действительно был роман, когда Патрик служил во Вьетнаме, и она отдала Бобби. Но насчет всего остального ты не ошибаешься.
Мэтью мотнул головой, затем прищурился и посмотрел на меня.
– Бобби родился не от того человека, с которым у твоей матери был роман. Бобби тоже сын Патрика. Как и ты. Болезнь Тея-Сакса встречается не только у евреев. Она может быть у кого угодно, Мэтью. Особенно у ирландцев. Она почти так же распространена среди них, как и среди евреев. Ты унаследовал болезнь Тея-Сакса от своего отца.
– Что? – прошептал молодой человек. – Что?
– Мэтью, Патрик твой отец. Родной отец. И был отцом Бобби.
– Нет, не может быть. Неужели? Он мой отец? – закричал молодой человек, обращаясь сначала ко мне, потом к матери.
– Я не знаю, я не знаю, – причитала Сьюзен.
В этот момент мы все услышали слабые звуки сирен. Они приближались и приближались, и мы замерли, как на картине. Мэтью медленно, почти незаметно, опустил руку. Мы с Элом так же медленно встали. Тот на это никак не отреагировал. Я встала справа от него, Эл слева. Он протянул руку, осторожно взял пистолет из обмякшей ладони парня, и положил оружие в кобуру. В таком виде нас и застали полицейские: пистолет Эла спокойно лежит на месте, Мэтью еле стоит на ногах и дрожит, Сьюзен с Патриком, застывшие от горя, сидят на своем красивом дорогом диване.
23
Полицейские держали нас долго. Только благодаря тому, что Эл в свое время работал в полиции Лос-Анджелеса, они нас отпустили, предварительно записав имена и телефоны. Мы молча ехали по бульвару Сансет. Я думала не о том, что произошло, а о том, как я расскажу все невесте и семье Бобби. Конечно же, полицейские сообщат им, но не сразу. Я должна сказать сама хотя бы Мишель и Бетси. Эл откашлялся, и только тогда я вспомнила, что он пострадал. Я повернулась к нему. Он сидел весь потный и покрытый пятнами.
– Что с тобой? – спросила я. – Как ты себя чувствуешь? Может, мне остановиться?
Эл покачал головой и снова откашлялся.
– Мне… мне очень жаль. Правда. И я пойму, если ты больше не захочешь со мной работать.
Я съехала на парковочную площадку около большого магазина, заглушила двигатель и повернулась к своему другу. Глядя ему в глаза, я произнесла:
– Ты это о чем, черт возьми? – Хотя я знала. Конечно же, знала.
– О пистолете. Я дал этому парню выхватить у меня пистолет. Он мог тебя убить. Я позволил ему вырваться, я подверг опасности наши жизни.
Эл всегда был сильным мужчиной, как, должно быть, его угнетает, что с возрастом сила уходит. Невыносимо больно осознавать, что ты больше не можешь защитить себя и окружающих, если это всегда было твоей главной обязанностью, смыслом жизни. Если сила – одно из твоих лучших качеств, каково ее потерять?
Меня удивляло, как легко Эл перешел из правоохранительных органов в судебное следствие. Казалось, его совершенно не заботит, что он больше никого не защищает и не охраняет, а, наоборот, помогает выходить на свободу тем, кого раньше с таким рвением сажал. Теперь я поняла, что эта легкость была кажущейся. Работая детективом, Эл выполнял некоторые полицейские обязанности: расследовал, искал правду – хотя бы иногда. Благодаря этому он все еще чувствовал, что защищает людей. Когда Мэтью выхватил у него пистолет, Эл внезапно осознал, что теперь уже не может защитить ни себя, ни своих близких.
– Нет, ты не дал ему выхватить пистолет, – сказала я. – Ты ничего ему не дал.
Эл покачал головой и положил руки с узловатыми пальцами на колени. Указательный палец покраснел и распух. Наверняка Эл его повредил.
Я аккуратно положила ему на руку ладонь. Он чуть вздрогнул.
– Эл, понимаю, что тебе тяжело. Я уверена, что двадцать лет назад, да что там, даже десять лет назад, Мэтью не смог бы не забрать у тебя…
Эл зарычал.
– Он не должен был даже коснуться моего пистолета. Ни тогда, ни сейчас. Ни в коем случае.
– Эл, парню чуть больше двадцати. Он сильный, молодой, чокнутый. Когда человек теряет голову, он становится необычайно сильным, ты же знаешь. Ему просто повезло. Ты только посмотри на свою руку! Он сломал тебе палец! Вот ты и не мог удержать пистолет.
Эл внимательно посмотрел на распухший палец и сердито тряхнул рукой. И тут же скорчился от боли.
– Надо отвезти тебя к врачу. Палец-то, похоже, сломан.
Кажется, сначала Эл собирался возразить, затем пожал плечами.
– Не беспокойся. Я съезжу к врачу. Хорош телохранитель, да?
– Ты не мой телохранитель. Ты мой партнер.
Он удивленно наморщил лоб. Я не придала этому значения.
– Слушай, я хочу сама рассказать все Мишель и Бетси. Ты поедешь со мной? – Эл кивнул. – Заедем в медпункт?
– Давай потом, – сказал он. – Если мы поедем туда сейчас, то прождем весь день, пока они будут разбираться со всякими рокерами-панками, которые передрались до крови.
