Это, как я понимаю, чуть болье полутора сотни баксов. Мелочёвка. Я сюда не ради этого пришёл.
Наступает пора раздавать Золотому. Он кладёт в банк пятьсот тысяч. Ну, вот, молодец, Коля. Это, правда, тоже не так уж много, но Москва не один день строилась. Я выигрываю каждую раздачу. Переборов у меня не бывает и постоянно приходит либо двадцать одно, либо старшая сумма меньше двадцати одного.
Это может стать проблемой. Коля поглядывает на меня с подозрением. Но блин, что делать то? Один раз я объявляю, что у меня перебор и не показываю карты, но это проходит случайно, потому совпадает с каким-то анекдотом. Часто так делать не будешь, потому что игроки стараются запоминать отбой.
Когда колода переходит ко мне, у меня скапливается сто сорок тысяч, и я все их ставлю в банк. Игра идёт монотонная, автоматическая, раз за разом мы совершаем одни и те же действия.
Иногда бывает люди так играют по нескольку дней. Внимание начинает рассеиваться и, как по волшебству, появляется Зина с «чаем» и конфетами. Я делаю несколько глотков и глаза у меня начинают светиться как у жирафа в мультике «Следствие ведут Колобки».
Блин, чифир этот… ну его нахрен!!! Сердце переходит на новый уровень ритма и меня начинает конкретно колбасить.
— Смотрите, — смеётся Емеля, — как Ромку корёжит. Сейчас он нас на куски порвёт!
Так и получается! Я бью все ставки. Хорошо было бы для правдоподобности иногда и сливать, но нет, дар, или что это у меня, не знает компромиссов, и я ломаю своих партнёров буквально об колено.
Раз за разом я облапошиваю моих противников. Раздербаниваю тощего и Колю Золотого. С ним наступает настоящая заруба.
— Пятьсот тысяч! — рычит он.
Но пятьсот, к сожалению нельзя, это он горячится.
— В бане сто сорок только, — усмехаюсь я.
Коля матерится и уменьшает ставку. Глаза у него наливаются кровью, он пьёт «чаёк» с конфетами и становится всё более забыченным.
— Ещё одну!
Я сдаю.
— Ещё одну!
Даю ему третью карту. Он долго и недовольно изучает свои карты. Видать девятнадцать или двадцать. Хотя нет, судя по тому, что он колеблется, брать или не брать ещё карту, у него там семнадцать, восемнадцать или девятнадцать. И если придёт картинка — мусорок, дама или король, он может сложить заветное число.
— Ещё! — тяжело дыша, заказывает он.
Я даю, не сомневаясь, что двадцать одно ему точно не светит. Выигрываю здесь только я!
— Себе! — нетерпеливо кивает он.
Я открываю карту. Десятка треф. Хо! Сердце рвётся наружу. Я очень медленно, чтобы не было никаких вопросов и предъяв беру с нижней части колоды карту. Кладу рядом с десяткой и переворачиваю.
Туз пик.
— Двадцать одно…
— Сука! — орёт Золотой. — Сука!!! Артист, в натуре! У нас боевая игра, а ты чё творишь, офицер помойный⁈ Вольты да верняки крутишь, гнида? Метлу кидаешь? Тебе Емеля сказал без кляуз играть? Ты чё творишь, гадёныш⁈
Он вскакивает и бросается ко мне, но вдруг замирает.
— А! — восклицает Золотой. — Так ты крупье из казино! Ты катала казиношный! Я тебя узнал, чалдон, в натуре! Ты кому шнягу гонишь, фраер! Гармошка! На пику его!
— Да вы что! — подскакивает Ильдар. — Да вы что!!!
— И чурку е**ную тоже на пику! Э! Сюда, в натуре!!! Дай! Дай мне джагу свою, я сам ему кишки выпущу. Как хряку! Ты фуфлыжник, в натуре, Рома! Фраерок казиношный!
В руке у Коли Золотого оказывается здоровенная финка и, судя по выражению лица, он вообще не шутит. Нисколько.
— Держите! — командует он и в тот же момент меня подхватывают и заламывают руки подставляя живот под удар ножа.
13. Фартовый
Ильдар, никчёмный паразит, только бледнеет да глазами хлопает, а я готовлюсь отбиваться ногами. Я, как говорится, дзюдо любил и до. Садану ботинком и выбью нож из руки Коли Золотого. А потом по роже ему. Получай! Главное, не промазать.
Меня держат за руки, вот на них и обопрусь. Так… так… вот сейчас… Как Нео в «Матрице». Но ударить я не успеваю, потому что Емеля вдруг вступает в этот поединок без правил и останавливает неравный бой одной лишь фразой.
— Погодь, Золотой, не суетись, — спокойно говорит он чуть хрипловатым голосом.
Напряжение сразу стравливается. А он, блин, психолог. Конкурент, практически.
— Я смотрел за ним, — продолжает Емеля. — Он не мухлевал. Зуб даю. Можем его обшманать, конечно, только это не даст ничего. Я уверен. Фарт это. Чистый фарт.
У меня фарт, а у тебя колода специально подготовленная. Стало быть, я обул худого и Золотого, а ты сейчас обуешь меня. Против дружков тебе химичить не с руки, а против лоха — без проблем. И через меня к тебе их денежки перетекут. Хитрован ты, Емеля!
— Да он из казино! — разводит руками Коля Золотой. — Я его видел на игре у Хана! Тот его специально нанял и ещё там одного, чтобы меня накнокать.
— Крупье — это работа, — заявляю я. — Там выигрывает казино, а тут настоящая игра. А насчёт каталы… Это ты предъявляешь типа? Я сроду ничего такого не делал. Да и не умею даже. Вот я, вот руки перед тобой. Колода ваша, раздача моя. Но я всё делаю медленно и максимально открыто. Как под микроскопом. Всё по чесноку. Какие вопросы, не пойму? Какие предъявы, Золотой⁈
Меня отпускают, и я показываю, что у меня нет ничего ни в карманах, ни в рукавах.
Я даже переворачиваю колоду и растягиваю её на столе. И отбой тоже. Вот они все карты на месте. Емеля внимательно всё сканирует и кивает, мол, всё путём.
— Мне чё, голым играть? — пожимаю я плечами. — Ну давайте, все разденемся как в бане.
— Баня у нас на столе, — щерится худой с мешками под глазами.
— Во-во, — со смехом подхватывает Емеля. — Баня на столе, не парьтесь, господа хорошие. Ладно, угомонись, Золотой. Вишь, по чесноку у сынка. Фартовый он просто. Фарт его любит. Сам знаешь, в картах шанс не запрещён. Возвращайтесь. Играем дальше. Тут самый интерес пошёл.
Он сгребает карты и начинает их мешать, почти как в шеми шафл, только у него есть система. Потом сгребает и тасует, долго и тщательно.
— Емеля,
