его ноги настолько задеревенели за несколько часов неподвижного сидения, он едва волочился, а связанные руки представляли крайне неудобную точку опоры. Маркус миновал коричневую лужу дымящегося какао, он не смотрел по сторонам, он видел только ботинки поверженного негра и изо всех сил спешил до них добраться.
Где-то за его спиной Алмаз перезаряжал арбалет. С прикушенным языком Маркус ждал, что вот-вот в его незащищённое тело вонзится арбалетный болт, пригвоздит его к камням и поставит окончательную точку в этой схватке. Однако выстрела не следовало, Маркус добрался до тела Аппы и повалился на него сверху. Перебирая локтями и отталкиваясь ногами, он сумел доползти до пояса негра. Длинный нож по-прежнему находился в ножнах, к нему-то и стремился Маркус. Вцепившись в рукоять, он резко дёрнул за неё и вытянул наружу несколько сантиметров убийственно острого лезвия – то, что нужно. Маркус принялся елозить тугим узлом на запястьях по режущей кромке.
– Покажись! – Взвыл позади него Алмаз. – И получишь второй болт в самое сердце! Где ты, урод?
Маркус отвлёкся и тут же пожалел об этом. Левая рука соскользнула, нож пропорол рукав его куртки и чиркнул по коже на предплечье. Ножны сразу стали окрашиваться красным, тёплая кровь потекла из свежей раны, затрудняя работу Маркусу.
Он практически перерезал верёвку, когда услышал звук спущенной тетивы, а затем последовал щелчок болта по камням. Алмаз промахнулся, о чём практически сразу возвестили ругательства охотника. Маркусу оставалось совсем чуть-чуть, и тут тело Аппы под ним стало подавать признаки жизни.
Раскрылись злобные, прорезанные воспалёнными сосудами глаза, приходящий в себя великан взирал на расположившегося у него на груди непрошенного гостя. Подняв облачка снежной пыли, взметнулись вверх руки в тяжёлых рукавицах и плотной хваткой сомкнулись на горле Маркуса.
Одно движение, и из его лёгких вышел весь воздух. Позабыв про верёвку, Маркус вцепился пальцами в руки Аппы, но это было всё равно, что царапать бетон. Удушающие объятия становились всё крепче, Маркус видел перед собой перекошенное чёрное лицо, владельцу которого и раньше приходилось убивать. Он был абсолютно беспомощен против такой силы, из него выдавливали жизнь, как зубную пасту из тюбика.
Видимо, очнувшись в полной мере, Аппа решил довести дело до конца. Для начала он спихнул лежащего сверху Маркуса в сторону, не отнимая рук от его шеи, а потом стал медленно подминать путешественника под себя, желая оказаться над ним. Теперь Маркус лежал спиною в снегу, его вдавливала в него вся масса Аппы, нагрузка на шею становилось катастрофическим. Он не оставлял попыток ударить негра связанными руками, но тот совершенно не обращали внимания на его жалкие потуги к жизни. На заднем плане что-то кричал Алмаз, шум в ушах мешал разобрать слова. Затем Маркус увидел, как голубое небо пересёк брошенный камень. Над ним висело расплывчатое лицо помощника охотника…
Вдруг это лицо, а вместе с ним и вся голова резко дёрнулись назад. Тонкая струйка свежего воздуха ворвалась в горло Маркуса и венула ему ясность сознания. Он видел, как чёрную кожу над ним пересекают светлые полосы – пальцы существа. Он разглядел и само существо, сидящее над Аппой и сжимающее его голову в своей лапе. Сильная конечность поворачивалась в сторону, заставляя уже Аппу сражаться за свою жизнь. Но человек ничего не мог противопоставить первобытной мощи перевального духа. Голова с треском повернулась вбок. Как люди вскрывают бутылку с газировкой, так Гуари одним движением свернул шею.
Сбросив с себя смертельную тяжесть, втягивая жадными глотками горный воздух, Маркус смотрел в нависающие над ним большие глаза, они совершенно не походили на исполненные злобы и ненавистью глаза Аппы, в них читалось куда больше созидательного гуманизма. Теряясь в глубине животных глаз, Маркус осмыслял то, что Гуари намного более человечен, чем собравшиеся на этом перевале люди.
Впрочем, у них не было возможности рассматривать друг друга вечно, откуда-то со стороны доносились не то всхлипы, не то стоны, а это значило, что кто-то из отряда охотника по-прежнему хватается за жизнь. Маркус наконец-то смог избавиться от расслабленной верёвки, ему бы не хотелось снова прибегать к помощи ножа Аппы. Лежащий рядом с ним труп со свёрнутым лицом никоим образом не походил на живого человека, то была лишь оболочка, лишившаяся своего изначального наполнения.
Пошатываясь и с пляшущими перед глазами кругами, Маркус кое-как занял стоячее положение, впрочем, практически сразу ногу изменили ему, и он был вынужден прислониться плечом к камню. Горло горело, дыхание причиняло дискомфорт, как будто вместе с воздухом он засасывал в себя маленькие стекляшки, колени ныли, левая рука сочилась кровью – всё тело болело, и боль, как это не парадоксально, приносила с собой ощущение жизни. Он не умер, вопреки планам Алмаза и прошедшей схватки.
Только после того, как он убедился в несерьёзности собственных повреждений, Маркус обратил внимание на застывшего рядом с ним Гуари, из левого предплечья которого торчал арбалетный болт. Сразу стало тошно, было невероятно противно видеть пронзивший плоть наконечник, проглядывающий сквозь шерсть. Солнце играло на его окровавленных гранях, а с другой стороны, мелькало разноцветное оперение. Всё-таки Алмазу удалось подстрелить зверя.
– Видимо, нам с тобой в равной степени не повезло. – Проговорил Маркус, протягивая вперёд левую руку с длинным порезом от ножа. Гуари наклонил голову, быстро обнюхал рану, а затем поднял собственную конечность на уровень глаз Маркуса. Вблизи болт смотрелся ещё хуже. Маркуса замутило.
Он успел заметить, как существо схватилось за оперение, обломало его, Маркус поспешил отвернуться, но всё равно слышал, с каким звуком болт выходил из тела зверя. Избавив себя от мерзкой сцены, он стал разглядывать место разыгравшейся битвы. Привычная недвижность ушла в прошлое, оставив после себя взметённый снег и кровавые отпечатки. В первую очередь в глаза бросалась распластанная на камнях фигура лысого охотника, часть его лица покрылась кровью – напоминание о трекинговой палке —, но наибольший урон ему нанёс брошенный Гуари камень, перемоловший правую половину его туловища. Рука, ключица, рёбра – всё выглядело сломанным и вывернутым, хорошо, что большую часть травм бережно скрывали обрывки одежды, скорее всего, Маркус бы не сумел вынести их в открытом виде.
Алмаз, однако, был ещё жив и пытался донести до Маркуса какую-то мысль. Рот его открывался и закрывался, на губах выступали кровяные пузыри, один глаз затёк и смотрел на скальную стенку. Что бы там не говорил этот ублюдок, Маркусу было глубоко на это плевать. Как и на самого охотника. Некоторые люди не заслуживают сострадания и жалости, своими поступками они лишают себя этих возможностей.
