Женщина взглянула в глаза Брайсону; тот ответил едва заметным кивком.
Одно внезапное движение, и в руках у Лейлы возникли пистолеты: в левой – компактный «хеклер и кох», а в правой – массивный, мощный израильский «орел пустыни» пятидесятого калибра. В тот же самый миг Брайсон выхватил «беретту-92» и взял старшего контрабандиста на прицел.
– Назад! – по-португальски прикрикнула Лейла на незадачливого юнца, и тот в испуге попятился. – Брось оружие или я тебе все мозги вышибу!
Юнец на миг подобрался и заколебался, словно обдумывая, как ему лучше поступить. Лейла тут же нажала на спусковой крючок здоровенного «орла пустыни». Выстрел оказался поразительно громким – и тем более пугающим, что пуля свистнула над самым ухом подростка. Паренек тут же выронил свой древний «астра кадикс», вскинул руки вверх и заголосил:
– Non! Non dispare! (Нет! Не стреляйте!)
Револьвер ударился о землю, но не выстрелил.
Брайсон улыбнулся и подступил поближе к старшему мужчине.
– Бросай оружие, амиго мио, или моя жена пристрелит твоего сына, или племянника, или кем он там тебе приходится. Ты же сам видишь, она из тех женщин, которым трудно держать себя в руках.
– Рог Cristo benditto, esa muller esta tola! – сплюнул контрабандист, опустился на колени и осторожно положил свое оружие на гравий. (Христос всемогущий, да она просто чокнутая!) Он тоже поднял руки вверх. – Se pensan que nos van toma-lo pelo, estan listos! Temos amigos esperando рог nos о final da estrada. (Если ты собираешься нас обчистить, так ты идиот. На дороге нас ждут друзья...)
– Ладно, ладно, – нетерпеливо перебил его Брайсон. – Ваши сигареты нам без надобности. Нам нужен ваш грузовик.
– О meu camion? Рог Deus, eu necesito este camion! (Боже милостивый, но этот грузовик мне самому нужен!)
– Ну что ж, значит, тебе не повезло, – сказал Брайсон.
– На колени! – приказала Лейла подростку, и тот мгновенно повиновался. Парнишка покраснел и дрожал всем телом, словно перепуганный ребенок, а при каждом взмахе «орла пустыни» его начинало трясти.
– Polo menos nos deixaran descarga-lo camion? Vostedes non necesitan a mercancia! – взмолился старший. (Но вы хотя бы позволите нам разгрузить грузовик? Вам же не нужен наш товар!)
– Давайте, только быстро, – согласилась Лейла.
– Нет! – возразил Брайсон. – У них там может быть припрятано еще какое-нибудь оружие, на случай, если их попытаются ограбить. Эй, вы, оба! Развернитесь и идите по дороге. И не останавливайтесь до тех пор, пока окончательно не перестанете слышать шум мотора. Только попробуйте погнаться за нами, открыть стрельбу или позвонить куда-нибудь, и мы вернемся обратно и придем по вашу душу с таким оружием, какого вы отродясь не видели. Поверьте мне на слово – с нами лучше не связываться.
Он двинулся к кабине грузовика, кивком приказав Лейле забираться с другой стороны. Продолжая держать двух галисийцев под прицелом своей «беретты», Брайсон скомандовал:
– А ну пошли!
Оба контрабандиста, младший и старший, нерешительно поднялись и побрели по дороге. Они так и не опустили руки.
– Нет, погоди, – вдруг произнесла Лейла. – Я не хочу рисковать.
– Ты о чем?
Женщина засунула пистолет поменьше в один из карманов бронежилета, а взамен извлекла другой пистолет, довольно странный на вид, – но Брайсон сразу же его узнал. Ник кивнул и улыбнулся.
– Non! (Нет!) – обернувшись, вскрикнул младший контрабандист.
Старший – вероятно, отец подростка – закричал:
– Non dispare! Estamos facendo о que nos dicen! Virxen Santa, non imos falar, por que famos? (He стреляйте! Мы сделаем все, что вы скажете! Матерь божья, мы не станем никому ничего рассказывать – зачем нам это надо?)
Контрабандисты бросились наутек, но не успели они удалиться и на несколько ярдов, как раздались два громких хлопка – по выстрелу на каждого. И с каждым выстрелом мощный заряд диоксида углерода вышвырнул из ствола иньектор с сильнодействующим транквилизатором. Это оружие предназначалось для того, чтобы обездвиживать диких животных, не убивая их. Пожалуй, на человека этот транквилизатор будет действовать минут тридцать, не меньше. Контрабандисты рухнули на землю, и еще несколько мгновений их тела судорожно подергивались – а потом застыли.
* * *
Старенький грузовик дребезжал и грохотал, а его страдающий артритом двигатель, надсаживаясь, волок свою ношу по крутой и извилистой горной дороге. Над зазубренными скалами вставало солнце, окрашивая горизонт в пастельные тона и заливая сланцевые крыши рыбачьих деревушек, мимо которых проезжали беглецы, странным бледным сиянием.
Брайсон думал о прекрасной, необыкновенной женщине, которая спала сейчас на соседнем сиденье, прислонившись головой к мелко вибрирующему оконному стеклу.
В ней чувствовалась некая жесткость, стальной хребет, и в то же время – уязвимость и даже какая-то печаль. На самом деле, это была очень притягательная комбинация, но инстинкты Брайсона протестовали – по множеству причин. Эта женщина была слишком похожа на самого Ника: человек, привыкший выживать, человек, за чьей суровой внешностью скрывается в высшей степени запутанный внутренний мир – настолько запутанный, что иногда находится в состоянии войны сам с собой.
И еще оставалась Елена, вечная и неизменная Елена – ее призрачное присутствие, ее неразрешенная загадка. Женщина, которую он на самом деле никогда не знал. Надежда отыскать ее сделалась для Ника пением сирены, манящим, ускользающим и предательским.
А отношения с Лейлой означали не более чем партнерство, союз, продиктованный банальной выгодой. Они просто использовали друг друга, помогали друг другу. В их взаимоотношениях, продиктованных соображениями тактики, было что-то почти болезненное. И ничего более. Она была всего лишь средством, позволяющим добиться цели.
Брайсон почувствовал, что изнеможение начинает одолевать его. Тогда он загнал грузовик в молодой лесок, чтобы подремать – как он прикидывал, минут двадцать. На самом же деле он проснулся лишь несколько часов спустя и подскочил, словно ужаленный. Лейла все еще спала, тихо посапывая. Брайсон мысленно выругался: не стоило терять столько времени. Это было непозволительной роскошью. Но с другой стороны... Чрезмерная усталость зачастую служила причиной просчетов и промашек, так что подобная жертва могла чересчур дорого обойтись.
Вырулив обратно на шоссе, Брайсон заметил, что дорога теперь была забита людьми, идущими в сторону Сантьяго-де-Компостелла. Если с утра здесь можно было увидеть лишь отдельных путников, то теперь по дороге двигался людской поток. Большая часть народу передвигалась пешком, хотя некоторые ехали на велосипедах, а некоторые – даже верхом. Лица их были опалены солнцем. Многие шли, опираясь на посохи. Путники были одеты в простые грубые наряды и несли заплечные сумки, на которых болтались створчатые раковины. Насколько помнилось Брайсону, створчатая раковина служила символом пилигрима, идущего по Камино-де-Сантьяго, дороге паломников, протянувшейся больше чем на сотню километров, от Ронсевальского ущелья в Пиренеях до древней гробницы святого Иакова в Сантьяго. Чтобы проделать это путешествие пешком, требовалось обычно около месяца. Вдоль дороги то тут, то там стояли ручные тележки, и цыгане бойко торговали сувенирами – открытками, пластмассовыми птичками, умеющими хлопать крыльями, раковинами и яркими нарядами.
