на лице пожилого слесаря.
Мало того, что он оказывается с министром разговаривал. Так тот ещё за рабочих топит. Где ж такое видано в царской России?
— Почему у вас на производстве такой бардак? Люди мерзнут, грязь, крысы бегают пятикилограммовые. Вы быть может если сами за станок встанете, то не будет такого бардака?!
Протопопов разговаривал подчёркнуто спокойно, не повышая голоса.
Начальник в ответ поступил точно так, как остальные — опустил взгляд и стоял со втянутой в плечи головой.
— Виноват, признаю, господин министр, мы все обязательно исправим...
— Почему выясняется, что работа стопорится? — Протопопов вкратце пересказал начальнику слова пожилого слесаря. — В чем ваша проблема, чтобы делать те позиции по которым материал и инструмент имеется в наличии? Переписывайте позиции в сменном задании?
— Как переписывать? Списки позиций мастера мне перед началом смену подают, а я уже выше отправлю, чтобы на складах места закрепить...
— И что, выходит склады полупустые? Вы серьезно?
— Да, милостивый государь, не не получается у на по сменным заданиям работать...
Ясно.
Дебилы.
И на таких дебилах держится страна, больше даже — от них зависит дальнейшая судьба Российской империи. Протопопов вздохнул, беря себя в руки и давя желание врезать по башке горе начальнику цеха. Дать бы ему хорошего отцовского леща, чтобы голова в трусы провалилась. Ни смекалки, ни желания что-либо исправить, хотя бы изредка включая мозги на полную мощность.
Но если хочешь все сделать хорошо сделай сам.
Далее к делегации присоединился еще один человек. Как выяснилось механический чёрный цех относился к паровозомеханической мастерской где занимались обработкой частей механизма и рам паровоза. Где что не подходит — привился, фрезернут.
И новоприбывшим был никто иной, как господин Александр Сергеевич Раевский. Самый известный ученик разработчика паровозов Гололобова, который с недавних пор отошёл от дел и занимался преподавательской деятельностью. А его ученик Раевский стал с недавних пор главным конструктором Путиловского предприятия.
Хотелось спросить с Александра Сергеевича за бардак, но Протопопов попросил провести ему небольшую экскурсию по корпусу и ввести в курс дела по производственной части.
Раевский, толстый и перепуганный, согласился и повёл министра по корпусу. Удалось увидеть своими глазами подготовку одного из бронепоездов. Сам поезд вкатили в мастерскую на своих колёсах и теперь производили его сборку, в частности устанавливали пушки и пулемёты, чтобы отправить машину на фронт.
— Вся процедура, включая предварительную сборку рам занимает... вернее занимала около трёх дней при участии почти тысячи рабочих, — пояснил Раевский. — Потом поезд поступает в паровозосборочную и оттуда на испытания.
— Почему занимала?
— Потому что теперь на это уходит больше времени. Раньше как — посылочное отверстие не подходит? Резьба не откалибрована? Так никаких проблем — вызываем слесаря, он все исправляет. А теперь запросто так отказывается народ идти.
Походили, посмотрели.
Протопопов впечатлился размахом процесса сборки.
Когда обход подошёл к концу, министр встал напротив Раевского и прямо у того спросил:
— Милостивый государь, честь вам и звала за вклад в будущую победу нашей Родины, но прилагаемых усилий совершенно недостаточно. Нас кровь из носа необходимо заставить работать новую систему нормочасов, инициируемую правительством. Только так мы сможем реанимировать производство,
— Ох, маловероятно это, Александр Дмитриевич, — Раевский медленно покачал головой. — Не вижу в этой системе сколько бы то ни было рационального зерна, вы уж простите за прямоту.
Протопопов простил, конечно, а ещё все таки постарался на пальцах донести конструктору, начальнику цеха, замам и мастерам тот эффект, который требуется достичь от внедрения новой системы. Объяснил терпеливо и доходчиво, чтобы не упускать деталей.
— Я поговорил с рабочими и мне утверждают, что сейчас рабочий делает условно 100 деталей за смену, так?
Слушатели закивали, подтверждая информацию.
— И если он не выполнит своё полусонное от мастера сменное задание, то его лишат заработка? Верно?
— Такие предписания, вы же сами знаете, Александр Дмитриевич. Мы отсебятиной не занимаемся...
— Не такие, господин Раевский, а вы как раз ничем иным как отсебятиной занимаетесь. Если исключить из нашего уравнения отсутствие материала, инструмента, а на секунду предложить, что все необходимое у рабочего для выполнения сменного задания имеется. Сколько деталей он сделает за одну смену? Как идёт у вас расчёт?
— Сто, плюс минус... — смутно и неуверенно предположил начальник цеха, — Столько ведь в сменном задании у него будет написано. Но опять же, смотря какие позиции он станет делать.
— Вот именно, милостивый государь, сто деталей и не одной больше. Зачем? Если он не получит за это дополнительной премии? Рабочему нет смысла напрягаться и изощряться, чтобы выполнить больше, чем на количество достаточное для выполнения сменного задания. Понимаете о чем я говорю?
Слушатели с унисон закивали.
— Так вот, задумка в нашем нововведении в том, чтобы рабочий сам хотел делать больше, чем сто деталей за одну смену. И чтобы что первая, что вторая и все последующие детали были ему дополнительно оплачены. В том числе помощь сборщикам, Делать вдвое больше и вдвое быстрее — вот основная цель вводимых на предприятии изменений. Я ясно изъясняюсь, господа?
Показалось, что Раевский смотрит на Протопопова как на идиота, не имеющего не малейшего представление о реальном положении дел на производстве.
-Видите ли, уважаемый господин министр, есть такая работа, которую не сделаешь вдвое быстрее... — начал объяснять Раевский, осторожно подбирая слова. — Зачем человеку сделка, если он не сможет в таком формате заработать... сами рассудите, специалист высокого уровня в таком случае будет получать меньше, чем менее квалифицированные рабочие. И тогда высококвалифицированную работу делать никто не станет.
— Так и расценивать работу надо соответствующе, чтобы не отказывались! По уровню сложности и в зависимости от имеющейся у рабочего квалификации? — хмыкнул Протопопов. — Если человек облой сбивает, то это одно, а если притирку делает, с минимальным допуском — другое. И делать притирку должно быть куда выгоднее, чем сбивать облой, понимаете?
Раевский пожал плечами. Ничего не ответил.
— Расценивайте, фиксируйте время, которое понадобится на операцию.
— Но как вы это представляете? Мы что перед ними с секундомерами будем стоять? Ума не приложу.
Протопопов терпеливо объяснил — расписываем производственный процесс в технологию, разбиваем операции, которые нужны от начала работа и до
